Одно было ясно. Визиты на сегодня закончены.
Но он вдруг улыбнулся. На душе было чудесно и легко. Против всех его ожиданий утренние визиты оказались не такими уж неприятными. Ему доставляло какое-то порочное удовольствие властвовать над людьми, которые с первой встречи видели в нем только тирана и отвергли все его попытки быть другим. Ему было забавно смотреть в бесстрастные, тупые лица — только Марджед предложила какую-то вариацию на эту тему — и вспоминать многие из них вымазанными сажей для маскировки.
Уже очень давно в его жизни не происходило ничего по-настоящему замечательного. Эта двойная игра подходила ему по всем статьям.
И Марджед. Расстроенный, он потрогал щеку. Он уже не чувствовал вины за то, что привез ее домой субботней ночью. И даже за то, что поцеловал ее. Если она настолько неблагоразумна, что последовала за Ребеккой, а затем отправилась домой с незнакомцем и даже позволила ему поцеловать себя — да к тому же еще и сама его поцеловала, — значит, она должна отвечать за последствия. И больше не чувствуя вины, он с удовольствием только что смотрел ей в глаза, сохраняя надменность взгляда и представляя тем временем выражение ее лица, если бы она узнала, что именно он, Герейнт Пендерин, граф Уиверн, поцеловал ее тогда.
Наверное, сейчас у него горели бы две щеки, а не одна, и были бы два синяка под глазами и разбитый нос. Он вспомнил, что как-то раз уговорил ее пробраться тайком вместе с ним в парк Тегфана, где чуть не угодил в ловушку, которую переставили на новое место, — еще немного, и его нога оказалась бы зажата стальными челюстями. Марджед утащила его прочь, и хотя это он чуть не поранился, а не она, поколотила его крепкими кулачками и несколько раз пнула в голень ногой, а затем разрыдалась.
Он снова заулыбался. Он все больше чувствовал себя тем мальчишкой.
И тут вдруг появился его маленький двойник, вынырнувший откуда-то сбоку. Идрис Парри. Герейнт удивленно взглянул на него сверху вниз. После их встречи в парке он ожидал, что ребенок будет держаться от него подальше.
— Идрис, — сказал он, — как поживаешь?
— А у меня будут новые ботинки, — сообщил ребенок.
— Вот как? — Герейнт бросил взгляд на жалкое подобие обуви, которую носил мальчик. Удивительно, что они вообще держались у него на ногах. — Это хорошо.
— А у моих сестер будут новые платья, — продолжал мальчик.
— Отлично, — сказал Герейнт.
— У моего папы появились деньги, — поделился новостью Идрис. — И я знаю почему. И я знаю, откуда они появились.
— Да? — Герейнт постарался придать строгость голосу. Он надеялся, отец ребенка проявит должную осторожность. Не хватало им только болтливого малыша в Глиндери.