Бывали моменты, когда потребность быть со своим полком, потребность быть свободным, казалось, пересиливала необходимость держать слово чести. Временами он думал о побеге. Сбежать было бы проще простого. За ним даже не следили. И не было у него никаких ограничений, кроме тех, которые налагало на него слово чести. И сабля, и винтовка по-прежнему находились в его распоряжении.
Но разумеется, он не пытался бежать, потому что, как бы там ни было, честь была превыше всего. Честь сделала его человеком, которого он сам мог уважать. Он оставался на месте, хотя и нервничал.
Все было бы не так уж плохо, часто думал он, если бы не Жуана, маркиза дас Минас.
Они постоянно встречались. Его часто приглашали на ужины и приемы, и, хотя он предпочел бы жить отшельником, от большинства из них он не мог отказаться. И куда бы он ни пошел, она тоже была там. Оно и понятно. Подобно англичанам, французские военные были далеко от дома и своих женщин. По отношению к ним, в отличие от англичан, местные женщины были в своей массе настроены враждебно. Поэтому понятно, что тех француженок, которые здесь оказались, приглашали всюду, особенно таких красивых, таких обворожительных, как Жуана.
Капитан Блейк наблюдал, как десятки ее соотечественников подпадают под ее обаяние и униженно бегают за ней с той же собачьей преданностью, как и ее поклонники в Лиссабоне и Висо. Он стискивал зубы, понимая, как легко и просто стать одним из толпы ее обожателей. Даже несмотря на то что она была его врагом — его страны и его личным, — он чувствовал, как его взгляд непроизвольно следует за ней по комнате, с удовольствием задерживается на ее изящной фигурке, отмечая, что в Саламанке она стала отдавать предпочтение ярким тонам.
Иногда он ловил себя на том, что ненавидит полковника Марселя Леру и что ему хочется разодрать его на части не только потому, что он руководил его допросом, а потому, что Жуана открыто отдавала ему предпочтение перед всеми остальными своими поклонниками. Нетрудно было догадаться почему: полковник был красив и обаятелен.
Однако с ним она тоже флиртовала. Похоже, она не забыла, как в первый вечер заявила ему, что заставит его влюбиться. И где бы он ни появился, она не оставляла его своим вниманием.
— Жанна, — сказал ей однажды на приеме полковник Рэдиссон, когда все изнывали от стоявшей в тот день жары, — если вы и дальше будете проявлять к капитану Блейку столь явное дружеское участие, то пойдут слухи о том, что ваша лояльность сомнительна.
Она весело рассмеялась.
— Но мне его так жаль, Ги. Видите ли, он не только шпион, но и солдат. И ему очень хочется быть сейчас со своим полком, когда начались боевые действия. Ведь правда, Роберт?