— Не вижу кольца, — буркнул он. — Не знаете, что нельзя чародействовать без священного знака на сердце?
— Медальона я лишился одновременно с остальным имуществом, — медленно проговорил Дебрен. — Если те, кого я расспрашивал, не лгут, он должен быть где-то в сундучке мамы Дюннэ. Расспрашиваемые говорили о четырех плотогонах, спустивших в «Кролике» книги, седло, волшебную палочку и некоторые другие мелочи. Думаю, мои, потому что набор типичный.
— Это не имеет никакого отношения к делу. — Мужчина отвел и без того сильно срезанный подбородок, надулся как индюк. — Грешишь, человече. Кого ты мне подсовываешь, Дюннэ? Мало нас Бог испытывал?
Оба ждали объяснений. А Дюннэ бледнела все заметнее. Несмотря на то что на ней было новое бордовое платье, более чистое и еще более дорогое по торжественному случаю, на хозяйку процветающего борделя она не походила. Впрочем, «Розовый кролик» преуспевал все меньше. Дебрен задумался над этим, потом глянул на третью от ворот перегородку конюшни и нашел ответ.
— Простите, господин Су… — Она осеклась, побледнев еще больше. — Прошу прощения… Вы говорили… ни с кем из здешних. Он никому… Простите. — Голос у нее надломился, сделался писклявым.
— Согрешила ты, Дюннэ. — Мужчина сверкнул черным, как уголь, глазом. — Живешь в грязи и ты, и девки твои. Господа нашего оскорбляешь. И Господь тебя моей рукой накажет. В подвал, и быстро!
— Я? — Женщина застонала, умоляюще сплела пальцы. — Почему я? У тебя столько девок и помоложе, и покрасивее… Я уже не…
— Наконец хоть что-то умное, — нервно рассмеялся он. — «Уже не», Дюннэ, хорошо сказано. Я тебе за голову плачу, дурная баба, а не за вертлявый зад и гладкую спину. Ты не спиной зарабатываешь на наш общий хлеб, и ничего не случится, если по ней кровушка потечет. Ну, что я сказал? Бегом! И вина вели отнести вниз, в «чистильню», потому что чую я, нелегко будет грехи из тебя изгонять.
Дюннэ вылетела из конюшни. Бегом, заливаясь слезами.
Дебрен ждал. Желудок у него сжался.
— Они по природе своей нечистые. — Черноглазый, стирая слюну со скошенного подбородка, удивил его спокойным звучанием голоса. Если смотреть ему в зрачки, то он напоминал вахмистра, который тупого рекрута облает, а зайдя за угол палатки, его уже и не помнит. — Говорят, Бог из ребра мужчины сотворил Еву, но ты, чароходец, когда-нибудь задумывался, каким путем это ребро он вытянул? Шрама-то не осталось. — Он снова рассмеялся тем же скрипучим и неискренним смехом. — Святые мужи, изучающие Писание, давно уже разрешили загадку, однако это не тот род знаний, который простакам с амвона вещают.