— Вас ждут, — Неле опустила глаза, но было видно, что грудь ее вздымается высоко и часто. Рабыня была охвачена не меньшим гневом, чем ее госпожа!
— С этого момента мне будет прислуживать Мину, — Юлия была и возмущена, и напугана такой дерзостью. Во-первых, потому что другие рабы могли последовать дурному примеру Неле, а во-вторых, потому что… Юлия не могла себе в этом признаться, но одна мысль о том, что Неле пытается привлечь внимание Юргента, приводило восемнадцатилетнюю дочь Квинта в бешенство. — А ты отправляйся домой! Мне не нужны две служанки. Ты поедешь вместе с Кассом, в сопровождении одного охранника!
— Но…
— Еще одно слово — и я прикажу тебя выпороть, — Юлия сказала это очень тихо, но отчетливо. Даже зеваки, толпившиеся вокруг Касса, забыли о своей жертве и таращились на происходящее между госпожой и ее рабыней.
— Ты не слышала приказания? — Юргент сделал шаг вперед. — Клянусь, что если ты немедленно не подчинишься, то я сам буду бичевать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь быть такой строптивой, — гладиатор сделал еще шаг вперед, теперь Юлия видела только его спину, а затем вдруг произнес что-то на своем родном языке. Окружающие ничего не поняли, но увидели, что Неле смутилась. Рабыня опустила голову и медленно побрела прочь.
— Что ты ей сказал? — Юлия почувствовала себя ужасно глупо.
— Разве это важно? — на губах Юргента заиграла насмешливая, чуть заметная улыбка.
— Разве ты не знаешь, что держать вместе рабов одной народности запрещено? А если так уж случайно оказалось, то им категорически запрещается говорить на своем языке, — Юлия пылала гневом. Она возненавидела Юргента за то, что на секунду тот овладел ее волей безраздельно, что заставил испытать чувство сладостной беспомощности, адское наваждение страсти. Она ведь совсем не знает его…
— Не смей называть меня рабом! — Юргент выпрямился. Он был почти на две головы выше Юлии В гневе голос его звучал как боевой рог.
Юлия беспомощно огляделась вокруг, внезапно взгляд ее упал на то место, где должен был быть Касс. Она вскрикнула и схватила Юргента за руку.
Все обернулись и увидели, что буян исчез, а на земле валяются только разорванные на части веревки.
Юргент в доспехах начальника охраны ехал рядом с крытой повозкой Юлии, которая напоминала паланкин на колесах.
— Несчастный хозяин таверны! — Юлия хохотала от души, вспоминая, как Юргент схватил тостяка-ибера за шкирку и подвесил на крюк для мясных туш, когда тот потребовал немыслимую сумму возмещения ущерба, нанесенного ночными бесчинствами Касса.
— На земле он был слишком жаден, — ответил Юргент, без тени улыбки на лице, и только сияющие голубые глаза выдавали его настроение. — В воздухе он сразу стал намного честнее.