С этого момента я больше ничего о ней не слышал… До той самой ночи, когда приехал вслед за тобой, на тот постоялый двор… Тогда она и рассказала мне, что ей приказано убить тебя, что твоя мать обещала наградить ее деньгами и отпустить на волю. Неле пришла ко мне той ночью, она была уверена, что я приехал за ней!
— И ты не стал ее разубеждать? — глаза Юлии сузились. Теперь ей стало понятно, почему Неле так странно вела себя в то утро в таверне.
— Я… — Юргент чувствовал себя совершенно беспомощным. Как ему объяснить этой молодой и неопытной девушке, что он не мог отвергнуть Неле в ту ночь? Что отказавшись от ее любви, он подписал бы немедленный смертный приговор Юлии? — О, боги! Как же ты не понимаешь?!
— Что же здесь непонятного? Ты взял то, что само плыло тебе в руки!
— Твоя ревность глупа!
— Ревность? — у Юлии пресеклось дыхание от гнева. — Ты забываешься!
— Неле не хотела убивать тебя! Она предложила мне бежать и попытаться добраться до нашей страны, вернуться домой! А я… Я… сказал, что хочу остаться, — Юргент протянул свою руку к Юлии, но та отвернулась. Галл почувствовал, что еще секунда и он схватит эту упрямую, своенравную девчонку за плечи и хорошенько встряхнет. Ему было все труднее сдерживать свой гнев. — Как же ты глупа! — крикнул он наконец. — Разве ты не понимаешь, что теперь Неле никогда не остановится? Что теперь она уже не просто выполняет приказ твоей матери — она сгорает от ревности! Она не успокоится, пока не пронзит кинжалом твое сердце, или же не умрет. Я хотел предотвратить это! Я хотел, чтобы Неле не страдала, а ты была в безопасности!
Разум говорил Юлии, что Юргент прав, что она не имеет права злиться на него. Но как только девушка представляла, как он целует Неле, как он сжимает ее в объятиях… то ничего уже не могла с собой поделать! Она ненавидела Юргента, ненавидела за то, что тот не убил Неле, что он щадил ее чувства. Ибо в этом случае — кто может поручиться, что он не питает к ней никакой нежности? Но более всего дочь Квинта бесило, что Юргент не делает никакой разницы между этой грязной рабыней и дочерью сенатора!
— Я приказываю тебе уйти, — Юлия указала Юргенту на дверь, так и не обернувшись в его сторону.
— А если я не подчинюсь? — голос Юргента прозвучал неожиданно холодно и жестко.
— Тогда ты можешь убираться на все четыре стороны! — Юлия испугалась собственного голоса, который прозвучал как будто со стороны, но подлинный ужас девушка испытала, когда поняла, что произнесла последнюю фразу в точности, как Клодия Прима — ее мать. Тот же тембр, та же громкость… Как будто вместе с женщиной, пробудилась в Юлии и та часть души, что досталась ей от ненавистной матери.