– Это непременно здесь! И как только раньше никто не заметил? Вся поэма буквально напичкана местными йоркширскими словечками, она пишет не «вереск», а «вересник», не «овраг», а «разлог», не «хребет», а «гребень». И воздух в поэме самый что ни на есть здешний. Как в письме Падуба. У неё говорится, что после дождя «…взойдут живые струйки пара. / И примутся резвиться и играть… / Как жеребята на муравнике». Обратите внимание, не просто «жеребята на лугу», а «жеребята на муравнике» – чисто йоркширский оборот!
– Вы спрашиваете, почему никто не заметил? Не знали, чего искать! Дело в том, что пейзажи Ла Мотт всегда считали бретонскими, мол, там описаны окрестности Пуату, и всё такое. Правда, я где-то читала, что на эти пейзажи наложился наш, английский романтизм – сестры Бронте, Вальтер Скотт, Вордсворт. Писали также про символику пейзажных деталей у Кристабель…
– Вы-то сами как думаете, была она здесь?
– Да. И ещё раз да! Хотя с доказательствами туго. – Мод вздохнула. – Что мы, собственно, имеем? Ну, добрый йоркширский хобгоблин, умеющий лечить коклюш, он есть и в письме Падуба и в сказке Кристабель. Ну, местные слова. Ну, моя брошь… И главное, чего я не возьму в толк, как мог Падуб писать жене все эти письма, если… невольно возникает сомнение…
– Может, свою жену он тоже любил? Он ведь постоянно говорит в письмах, «когда я вернусь». Значит, с самого начала собирался вернуться. Что и сделал – исторически неоспоримый факт. Так что если Кристабель была здесь с ним, то вряд ли это задумывалось как бегство…
– Знать бы, как что оно задумывалось!..
– Я полагаю, это глубоко личное их дело, – сказал Роланд. – Только их касающееся… Мне вот что показалось: «Мелюзина» сильно напоминает некоторые стихотворения самого Падуба – про остальные вещи Кристабель такого не скажешь. Когда читаешь «Мелюзину», часто возникает ощущение, что это вполне мог бы написать Падуб. По крайней мере у меня ощущение такое. Я имею в виду не сюжет. А стиль.
– Мне так не кажется. Но я понимаю, что вы имеете в виду…
К Падунцу Томасины ведёт крутая тропа из Ручейного Лога – маленькой деревеньки, запрятанной в складках холмов на подступах к плоскогорью. Они нарочно выбрали этот путь, а не путь с плоскогорья – им хотелось подойти к водопадной чаше снизу. Погода была необычайно живая, полная движенья, огромные белые облака быстрыми стаями проплывали в небе над чёрствыми каменными обрывами и макушками перелесков. На поверхности одной из обрывистых стен Роланд обнаружил странное, сверкающе-серебристое тканьё, которое, как оказалось, загораживало входы в логова пауков-туннельщиков: стоило лишь коснуться соломинкой хотя бы одной нити, как эти устрашающие создания, с мощными ухватистыми лапками и челюстями, являлись наружу. Уже перед самым Падунцом тропа неожиданно ныряла вниз, пришлось осторожно спускаться среди валунов…