— Я отлично справилась…
— Ну да, ты и твой нож. — Джон тихо рассмеялся и положил руку мне на бедро. — Думаешь о Руби, да?
Я кивнула, слезы стояли в горле, мешая говорить.
— Иди ко мне. — Здоровой рукой он обнял меня. — Положи голову мне на плечо.
Несколько минут мы сидели молча, было очень тихо, если не считать стрекотания кузнечиков. Вдруг Джон запел: сначала почти шепотом, потом громче. Я узнала мотив и подхватила:
— Я улечу, о Боже, я улечу. Когда я умру, аллилуйя, я улечу…
Так мы и сидели — моя голова лежала у него на плече, его рука обнимала меня, по моим щекам лились слезы — пока песня не кончилась. К тому времени совсем стемнело. Потом Джон заговорил.
— Я тут за ней присмотрю. — И прижал меня к себе. — Пойдем в дом, покажем им, на что способны два настоящих игрока в карты.
Я в последний раз посмотрела на небо и увидела, как зажглась первая звездочка.
— Представляю, должно быть, это будет потрясающе: ты побиваешь всех одной рукой, когда вторая привязана у тебя за спиной.
Джон вздохнул.
— О, ты еще не видела, на что способна эта рука. Дверь открылась, и ночь огласилась громким смехом.
— Так и быть, супермен, — сказала я, — посмотрим, на что способен однорукий мужчина.
Джон посмотрел на меня и засветился улыбкой, которую я так хорошо знала.
— Я-то на многое способен, вопрос в другом: хватит ли у тебя силенок, когда я начну?
В кухне было полно народу, и здесь же, при всех, в присутствии мамы и Эла, Джон Нейлор меня поцеловал. Поцелуй был долгий, неторопливый, и после него ни у кого уже не возникало сомнений в том, что у нас осталось незаконченное дело. Но с этим как раз было все в порядке, потому что за дело взялась Кьяра Лаватини, Королева Неоконченных Дел. И если Джон Нейлор собирался что-то начать, то я — та самая женщина, с которой он мог довести это до конца.