Еда была обильной и вкусной, однако в горло мне не лезла. Вероятно, Слава был вполне искренен в своем восторге, но как раз это меня сильнее всего и страшило. Я уже подумала, не улизнуть ли под каким-нибудь благовидным предлогом пораньше домой. Иначе увяжется еще меня провожать. И хорошо, если просто до дома. Вон как разошелся. Наверняка возле подъезда расстаться не пожелает, захочет с родственниками познакомиться.
Я живо вообразила, с какими лицами встретят его мои папа и мама, и мне стало холодно и неуютно. Зачем согласилась на предложение Равиля! Теперь от Славы вовсе не отвяжешься.
Я попробовала вести себя с ним похолоднее. Поздно. Слава уже на подобные тонкости не реагировал. Изрядно выпив, он смахивал скорее не на морского волка, а на атомный ледокол, который сквозь ледяные торосы неколебимо следует к намеченной цели. Говорить ему было трудно, но он тем не менее говорил. Тосты его теперь напоминали лирическую песню без слов.
Последнее меня даже обрадовало, потому что я поняла: провожать он меня не сможет. Скорей уж Равилю придется провожать его.
Наконец мы собрались уходить. Слава к этому моменту уже окончательно утратил дар речи, однако тысячными купюрами одаривал всех, кто только соглашался брать. Посетителям он их тоже совал, и отнюдь не каждый отказывался.
По счастью, меня завезли домой первой. Слава мирно похрапывал на заднем сиденье.
— Спасибо, Равиль, никогда тебе не забуду, — бросила я на прощание.
— А я тебе ничего и не обещал, — игриво отозвался он. — Кроме ресторана на халяву. И это как раз состоялось. А ничего плохого Славка тебе не сделал.
— Да он вообще очень милый, когда трезвый, — подхватила Гуля.
И я почти вовремя возвратилась домой. Рано утром меня разбудил папа. Я открыла глаза. Лицо у отца было исполнено тревоги.
— Тебя к телефону.
— Кто? Сколько вообще сейчас времени?
— Половина девятого, — ответствовал мой родитель. — А к телефону тебя какой-то… Он, правда, назвался, но я не запомнил. Я с ним не знаком.
— Зачем я ему понадобилась в такую рань, не сказал? — Мне было ужасно лень разговаривать. Язык спросонья еле ворочался.
— Он сказал, ему непременно нужно с тобой поговорить.
— Ладно, — сдалась я. — Принеси трубку.
Папа хлопнул себя по лбу:
— Ах да. Вечно я забываю!
Никак не может привыкнуть, что у нас радиотелефон. Поговорит, и обязательно положит там, где стоит зарядное устройство. И с мобильником на даче они с матерью обращаются своеобразно: поговорят, и тут же выключают, а я потом дозвониться до них не могу. Периодически до скандала доходит. Папа вечно оправдывается: мы же целый день на улице, и твоего звонка не слышим.