В кухне Марк усадил меня на табуретку и начал прощаться. Так он и не попросил у меня телефона, а сама я при суетящейся рядом маме предлагать ему не стала.
Едва он вышел, мама, бесполезно колдуя над моей совершенно здоровой ногой, спросила:
— Вы что, поругались?
— С чего ты взяла?
— Да он грустный какой-то. И ты надутая.
— Мне просто ногу больно. А с ним, по-моему, все нормально.
— Ох, и не нравятся мне эти отношения…
— Никаких отношений, успокойся, — оборвала ее я. — Он через час в Москву уезжает.
— И к лучшему.
Разумеется, с ее точки зрения. Все остаются на своих местах. А мне так хотелось плакать, что даже совершенно здоровая нога в результате заныла.
Я поднялась в свою каморку на втором этаже, легла, накрылась с головой простыней и заснула.
Проспала я до самого ужина. Родственники меня не трогали. Про то, что следует изображать, будто у меня болит нога, я совершенно забыла и спустилась вниз, ничуточки не хромая. Мама отнесла столь мгновенное исцеление за счет чудодейственных свойств своей мази и весь вечер говорила только о том, как хорошо, что она поверила рекламе и купила ее. Мне оставалось только поддакивать.
Вся следующая неделя прошла в огородных работах и прогулках с Василисой. Дочь моя с отъездом Марка сменила гнев на милость, вполне наслаждалась общением со мной и про дядю Славу даже не упомянула, за что я испытывала к ней благодарность, потому что все мои мысли по-прежнему были о Марке. Вдруг он снова приедет сюда в ближайшую субботу или воскресенье. Вообще-то он вроде не собирался, но… Я даже несколько раз проходила мимо участка Кости с Леной. Там было пусто. Я расстроилась. Если не Марк, то хотя бы они сами приехали. Зашла бы тогда вроде как поприветствовать, о нем бы расспросила. Может, что интересное и узнала. Все же они давние его друзья. Но нет так нет.
Позвонить ему по приезде в Москву или не надо? Раз сам не предпринял никаких шагов, может, и пусть? Что, действительно, навязываться человеку. С другой стороны, если бы он не хотел больше меня видеть, зачем дал телефон? Значит, все же хотел. А сам никаких поползновений не делал, видно, боясь, что мне это не понравится.
Нет, все же я дура. Сама виновата. Слишком холодно с ним держалась. Надо, наверное, было пококетничать. Но я совсем разучилась. Выходит, Равиль прав. Надо тренироваться. Хотя что мне эта тренировка со Славой дала? Одно расстройство и головную боль. Голова у меня тогда действительно разболелась. В прямом смысле. От шампанского, которого выпила больше, чем нужно, надеясь, что желание появится. Теперь вот у меня желания хоть отбавляй безо всякого шампанского, зато ответного не наблюдается. И гадай теперь, ломай голову, в чем проблема. То ли во мне, то ли в нем.