Лора глубоко вдохнула, затем медленно и раздраженно выдохнула:
— Я возьму блокнот и два карандаша. Она сердито зашагала к секретеру эпохи королевы Анны, стоявшему в гостиной.
— А перерыв на ленч нам не положен?
Лора отложила блокнот и сурово посмотрела на своего добровольного помощника:
— Ты завтракал.
— Ага, часов пять назад. Я проголодался.
Он смотрел на ее рот. Лора смущенно отодвинулась подальше от него. Ее собственный желудок свело спазмом, и совсем не от голода.
Они начали составлять опись со столовой. Записав все предметы мебели, они занялись фарфором и серебром. Это был трудоемкий процесс, требовавший много времени, а Джеймс тормозил работу шутками и болтовней. Он проявил немалый интерес к тем событиям, что произошли в ее жизни за десять лет со времени их последней встречи.
— Мне нужно чем-то подкрепиться, — жалобно сказал он.
— Что ты предлагаешь? — Когда Лора взглянула на него, она тут же пожалела о своих словах. Судя по выражению его лица, еда была лишь одним из вариантов.
— Из еды? — спросил он.
— Конечно, из еды.
— Пикник.
— Пикник?
— Оставайся тут. — Джеймс оттолкнулся от стула, на котором сидел верхом, положив подбородок на спинку. — Я чего-нибудь наскребу и принесу.
— А ты что, мне уже доверяешь? — спросила Лора, с притворной невинностью хлопая ресницами.
— Примерно так же, как и ты мне, — ответил он через плечо, неторопливо выходя из комнаты. Лора скорчила ему гримасу, но он ее не увидел.
Джеймс вернулся через несколько минут с подносом, на котором были фрукты, сыр, несколько сортов крекеров и два высоких стакана чая со льдом. Он поставил поднос на пол у широкого окна и сел рядом с ним.
— Иди сюда.
— Ты и правда имел в виду пикник, да?
— Ага, только еще лучше. Никаких муравьев.
— Летом мама, папа и я обычно устраивали пикники по воскресеньям, — задумчиво произнесла Лора, садясь рядом с ним и опираясь о подоконник.
Он намазал крекер мягким сыром и передал его Лоре.
— Никто никогда не слышал, чтобы Пейдены устраивали воскресные пикники. — Джеймс говорил без всякой озлобленности. — Наверное, сейчас я наверстываю то, что упустил в детстве.
Лора покусывала крекер, сожалея, что необдуманно затронула тему семьи. Теперь неизбежны сравнения их общественного положения. Лора признавала, что родилась, как говорится, с серебряной ложкой во рту.
Было просто удивительно, что Джеймс не ненавидит ее. Или ненавидит? Поэтому ему нужен ее дом? Знает ли он, что продажа дома именно ему станет для нее самой горькой пилюлей? Может, он наказывает мисс Лору Нолан за то, что она олицетворяет тех, кто презирал его?