— Мэнди, насчет того, куда мы сегодня ходили. Давай сохраним это…
— Вон папуля!
И прежде чем Лора успела предупредить Мэнди с необходимости сохранить в секрете их визит, та открыла дверь машины и побежала встречать Джеймса, спускавшегося с переднего крыльца. Он подхватил дочку на руки и высоко поднял над головой, а Мэнди верещала от восторга.
К тому времени как Лора подошла к ним, Мэнди уже захлебывалась словами:
— И она живет в хорошеньком домике, только не таком большом и красивом, как Индиго-плейс. У нее волосы вроде белые и вроде коричневые, а глаза у нее зеленые, как у нас с тобой, только у нее больше мор-шинок. Она сказала, что я могу называть ее бабушкой, если захочу. А еще она дала мне печенье из коробочки. Но она сказала, что, когда я в следующий раз приду к ней, она мне испечет печенье. И у нее на телевизоре твоя фотография, и ты на ней такой смешной. Наверное, это было еще до того, как ты отрастил бакенбарды. Она была такой хорошей, только мне кажется, она немного грустная, потому что, когда она смотрела на меня, я думала, что она заплачет. И она сказала, что умеет шить и сделает нам с Эннмари одинаковые платья.
Мэнди затихла, когда со свойственной детям проницательностью поняла, что папа не разделяет ее энтузиазма по поводу нового друга. Напротив, она никогда раньше не видела у него такого лица. Оно напомнило ей о плохих дядях в телевизоре.
— Глэдис приготовила тебе вкусный ленч, — сказал он, внося Мэнди в дом. — Она рассердится, если мы позволим остыть твоей куриной лапше.
Джеймс усадил дочь за стол в кухне, накрытый на троих. Радостная улыбка Глэдис угасла, когда она увидела напряженное лицо Лоры.
Стало совершенно очевидным, что Джеймс вот-вот взорвется.
— Глэдис, когда Мэнди закончит есть, — сказал он отрывисто, — предлагаю тебе уложить ее отдохнуть. У нее было очень активное утро.
— А вы разве не будете есть? — спросила Глэдис, у которой в данный момент нашлось больше смелости, чем у Лоры.
— Нет. Лора, я бы хотел поговорить с тобой наверху.
И чтобы пресечь какие-либо возражения с ее стороны, он схватил ее за руку и практически протащил за собой до самых парадных покоев.
Как только они вошли в спальню, он разразился гневной тирадой:
— Я хочу знать, о чем ты, черт побери, думала, когда повезла мою дочь к ней?!
— Не кричи на меня.
— Отвечай мне! — заорал он в ответ.
— Она же твоя мать, Джеймс.
— Это одна из самых жестоких шуток судьбы. Лора вздрогнула.
— Твое отношение к ней просто ужасно. Как тебе не стыдно, Джеймс!
— Я посылал ей деньги каждый месяц. — Его губы скривились в презрительной усмешке.