«Наш мозг», — сказал я. «Нет. Воображение. Это — наше воображение, как бы его не называли».
«А что такое сам фильм?» — спросил он.
«Вот этого я не знаю».
«То, что мы согласны допустить в наше воображение?»
«Может быть и так, Дон».
«Ты можешь держать бобину с фильмом в руке — он весь тут: начало, середина, конец — все сжато в одну секунду или одну миллионную долю секунды. Фильм существует вне времени, записанного на нем, и если ты знаешь, что это за фильм, ты знаешь в общих чертах, что там должно случиться, еще до входа в кинотеатр: там будут битвы и волнения, победители и побежденные, любовь и несчастье ты знаешь, что все это произойдет. Но для того, чтобы тебя захватил и унес этот фильм, для того, чтобы полностью насладиться им, тебе надо вставить его в проектор, и прокрутить его через объектив кадр за кадром; для того, чтобы погрузиться в иллюзию, обязательно необходимо пространство и время. Поэтому ты платишь свою монетку, и получаешь билет, и устраиваешься поудобнее, и забываешь о том, что происходит за стенами кинозала, и кино для тебя начинается».
«И никто на самом деле не страдает? Вместо крови — лишь красная краска, и слезы от лука?»
«Нет, это настоящая кровь», — сказал он. «Но судя по тому, как это влияет на наши истинные жизни, это все равно, что киношная кровь из кетчупа».
«А реальность?»
«Реальность божественно индифферентна, Ричард. Матери все равно, какую роль играет ее дитя в этих играх: один день он — „злодей“, другой день он — „сыщик“. Абсолют даже не знает о наших иллюзиях и играх. Он знает только Себя, и нас в своем подобии, совершенных и законченных».
«Я не уверен, хочу ли я быть совершенным и законченным. Расскажи о скуке…»
«Взгляни на небо», — сказал он, и от столь резкой перемены темы, я невольно взглянул на небо. Там высоко-высоко летели перистые облака, и восходящая луна серебрила их края.
«Прекрасное небо», — сказал я.
«Оно совершенно?»
«Конечно, Дон, небо всегда совершенно».
«Ты хочешь сказать, что несмотря на то, что небо меняется каждую секунду, оно всегда совершенно?»
«Ура, я молодец. Да!»
«И море всегда совершенно, и тоже всегда меняется», — сказал он. «Если бы совершенство было застоем, то рай был бы болотом. А Абсолют тебе вовсе не болотный кулик».
«Постоянно меняющееся совершенство. Да. Согласен».
«Ты согласился с этим уже давным-давно, если уж говорить о времени».
Мы шагали по дороге, и я спросил. «Дон, а тебе не скучно оставаться только лишь в одном измерении?»
«А я что, остаюсь только в одном измерении? А ты?»
«Почему, все, что я ни скажу, все неправильно?»