— Что-нибудь важное? — уточнила Марис деловым тоном. Работа была для нее святым, поэтому она ничуть не обиделась на Ноя за то, что он свернул разговор.
— Мне нужно поговорить с Говардом, а ты сама знаешь, какой он нудный тип. Если я опоздаю хоть на секунду, он будет дуться на меня месяц.
Говард Бэнкрофт был старшим юрисконсультом и начальником юридического отдела «Мадерли-пресс».
— О чем? — спросила Марис.
— Точно не знаю. Кажется, у него возникли сомнения по поводу одного нашего иностранного партнера, которому мы уступили права на несколько наших книг.
— Мне очень не хочется ссорить тебя с Говардом, однако я хотела задать тебе еще один вопрос, — сказала Марис.
— Я слушаю, — коротко ответил Ной, стараясь скрыть нетерпение. — Говард подождет.
— Как там папа? Ты давно ею видел?
— По-моему, неплохо. Я разговаривал с ним вчера вечером и сегодня утром.
— Он приезжал в издательство?
— Нет, вчера вечером я сам ездил к нему, а сегодня он позвонил, чтобы спросить, сумею я справиться один или его присутствие обязательно. Я сказал, что никаких срочных дел нет и что он может отдыхать до понедельника. Поскольку ты в отъезде, на этой неделе у нас не запланировано никаких важных мероприятий. Так что пусть Дэниэл отдохнет.
— Боюсь, папа будет скучать.
— Не думаю. Насколько я понял, у него много своих дел. Он говорил, что давно хочет привести в порядок кое-какие личные бумаги. Кроме того, сегодня Дэниэл обедает с каким-то своим старинным приятелем во «Временах года».
— Обедает со старинным приятелем? — рассеянно повторила Марис. — Надеюсь, он не будет слишком много пить — ведь там не будет Максины, чтобы за ним приглядывать.
— А мне кажется, что несколько бокалов хорошего вина ему не повредят, — заметил Ной, еле сдерживая нетерпение.
— Я знаю, но я боюсь, как бы он не захмелел и не оступился на лестнице, когда вернется домой, — ответила Марис. — Ты же знаешь, у него болят колени, и…
— …И он может потерять равновесие, — закончил Ной. — Пожалуй, ты права.
— Он может сломать шейку бедра, — продолжала Марис. — А эта травма очень плохо поддается лечению — особенно в его возрасте. Он будет прикован к постели, а для него это непереносимо, и в первую очередь — психологически.
— Я попрошу Максину, чтобы она ему помогла.
— Только не это! — воскликнула Марис. — Ты что, не понимаешь?! Это же будет Третья мировая война! Отец терпеть не может, когда его начинают опекать. Кроме того, он сразу поймет, откуда ветер дует, и разозлится на меня, а мне этого совсем не хочется.
— Тоже верно, — согласился Ной. — Может быть, мне самому с ним поговорить? Один на один, как мужчина с мужчиной? Я мог бы воззвать к его отцовскому долгу, гражданской совести и прочему…