Но сегодня Майкл просто превзошел самого себя, причем молчал он, скорее всего, только для того, чтобы хорошенько досадить своему подопечному. Паркер, однако, не склонен был поддаваться на провокацию и упрямо кусал губы, пока Майкл не торопясь перелистывал рукопись в третий раз, то и дело останавливаясь, чтобы перечитать какой-то абзац, покачать головой или с сомнением хмыкнуть. В эти минуты он больше всего походил на старого сельского врача, который, слушая многочисленные жалобы мнительного больного, в задумчивости тянет себя за ус или теребит нижнюю губу.
Спектакль этот длился не меньше четверти часа. Наконец Паркер сдался.
— Может, хватит дурака валять? — сварливо осведомился он. — Будь добр, перестань хмыкать и выскажись по-человечески!..
Майкл посмотрел на него с таким видом, словно совершенно забыл о его существовании. Это тоже было частью спектакля, и Паркер нетерпеливо побарабанил по столу костяшками пальцев:
— Ну, я жду!
— На мой взгляд, ты слишком часто используешь словосочетание «черт побери» и прочие производные.
— И об этом ты думал целых пятнадцать минут?! — взорвался Паркер. — Неужели тебе не пришло в голову ничего более умного?
— Но я не мог не заметить очевидного!
— Я знаю, что молодые люди предпочитают совсем другие слова, но не могу же я писать как есть! Хотя сейчас это, кажется, модно… Современные авторы как с цепи сорвались — каждый старается перещеголять другого по части нецензурных выражений.
— Ты мог бы последовать их примеру.
— Не мог. Хотя бы потому, что я не такой, как они.
— В любом случае ты мог бы проявить больше изобретательности. Ведь существуют же слова «гребаный», «долбаный» и прочие. И хотя я сам не особенно их люблю, они с успехом заменяют прилагательные, которые ты из стыдливости предпочитаешь опускать.
— Прекрати надо мной измываться, Майкл!
— Я не измываюсь — я просто констатирую факт. Речевая характеристика — вещь чрезвычайно важная, а ты позволяешь себе ею пренебрегать. Я, во всяком случае, не заметил, чтобы ты над ней серьезно работал. То ты по поводу и без повода пишешь «черт побери», то бросаешься в другую крайность и используешь слово «гомик». По-моему, это просто оскорбительно и…
— Но в восьмидесятых годах, когда никто и слыхом не слыхивал о политкорректности, это слово было в большом ходу. И никто не обижался, в том числе и сами гомики… А это слово добавляет моим героям исторической достоверности. Согласись, что в разговоре между собой два молодых человека, придерживающихся, как сказали бы сегодня, «традиционной сексуальной ориентации», вряд ли бы стали деликатничать. Тодд употребил слово «гомик», чтобы доступно выразить свою мысль; о том, что попутно он может оскорбить представителей сексуальных меньшинств, он даже не думал.