Как ни странно, но Натан опять заказал им раздельные апартаменты в гостинице, покраснев при этом, и предложил очередную отсрочку перед тем, как вкусить все «удовольствия брака». Элизабет не удивилась и не огорчилась. Она постепенно приходила к пониманию того, что их брак по каким-то особым причинам не был похож на другие. А значит, она вкусит «удовольствия брака» только тогда, когда Натан сочтет момент подходящим. Она не очень переживала из-за отсрочки, объясняя, что «это», видимо, настолько малоприятная процедура, что Натан из любви к ней отодвигает час наступления этой дьявольской игры.
И все же она по-прежнему размышляла о том, что же такое эти «брачные забавы». И на вторую ночь их пребывания в Новом Орлеане она снова решилась заговорить об этом. Оба они собирались на покой после долгого и приятного дня, посвященного завоеванию замечательного города. Но, видя свою большую одинокую постель, Элизабет не смогла удержаться, чтобы не спросить Натана, когда же он все-таки собирается разделить с ней ее ложе, тут же добавив, что они просто могут лечь вместе и не делать ничего такого, чего ему не хотелось бы.
Возникла очень неудобная ситуация. Элизабет почувствовала себя смущенной за проявленную инициативу, а Натан покраснел, не зная, что и сказать. Они молча смотрели друг на друга. Элизабет в накинутом на плечи шелковом пеньюаре, а Натан в очень идущем ему, подчеркивающем его красоту красно-черном парчовом халате. Это продолжалось несколько секунд, потом, как бы встряхнувшись, Натан с нервной улыбкой произнес:
— Мой дорогой ребенок, конечно, со временем я войду в твою спальню. Просто я думал, что тебе удобней быть одной… — Он запнулся, проглотил какие-то слова, но все же закончил фразу:
— Если ты хочешь, чтобы я разделил с тобой твое ложе, я не вижу причин, чтобы откладывать дальше этот момент.
Натан волновался, наверное, больше, чем его жена, и это подтвердило страхи Элизабет, что именно она была первопричиной странной ситуации, возникшей между ними. В молчании они вошли в спальню. Элизабет легла в постель в пеньюаре, соблазнительно подчеркивающем ее пленительные изгибы, и, все более возбуждаясь, с нетерпением ждала развития событий. Расширившиеся до огромных размеров глаза следили за действиями Натана. А тот с преувеличенной медлительностью стал стягивать с себя халат и оказался наконец рядом с ней только в тонкой ночной пижаме. Он быстро погасил свечу, и в темноте Элизабет ясно услышала, как он снимает с себя последнюю одежду. Сердце ее просто выскакивало из груди, и она, замерев, ждала момента, когда ее муж окажется рядом с ней.