Хью улыбнулся в ответ, и все пугающее в его облике мгновенно как по мановению волшебной палочки исчезло.
— Хочешь, чтобы мы и сегодня разговаривали официально, любовь моя? — спросил он, нежно приподнимая пальцем ее подбородок.
При последних словах сердце вздрогнуло. Он назвал ее своей любовью! Действительно ли это так? Или он опять дразнит ее? Микаэла проглотила подступивший к горлу комок и только тогда сообразила, что уже несколько секунд широко раскрывшимися глазами смотрит на мужа, не отвечая на заданный вопрос.
— Н-нет, — пролепетала она и, вдруг вспомнив о решении говорить сегодня совершенно правдиво и откровенно, продолжила уже более решительным тоном:
— Я просто не смогла придумать ничего иного для начала разговора.
— В это трудно поверить, — удивленно приподняв брови, воскликнул Хью, — особенно человеку, который так часто испытывал на себе остроту твоего язычка.
— Зачем ты дразнишь меня, Хью! — Микаэла высвободила подбородок и отвернулась. — У меня нет ни малейшего желания вновь начинать словесную перепалку.
— И я совершенно не настроен на борьбу. Поверь мне, любимая! — чуть хриплым от волнения голосом произнес он, притягивая ее к себе. Микаэла с готовностью прижалась щекой к его груди, ее мягкие, душистые волосы защекотали лицо Хью. — Не знаю, да и не хочу знать, из-за чего наши отношения запутались до такой степени. Уверен только, что с этим пора покончить. Во имя нашего счастья мы должны забыть глупые ссоры и обиды. Ты — моя жена. Я — твой муж. Нам жить вместе. Я уверен, родная, что жизнь наша должна быть более радостной и приятной, чем в эти последние недели. Не так ли?
Микаэла кивнула и вновь прижалась щекой к теплой, сильной груди мужа.
— Я понимаю, что сама во многом виновата, — призналась она. — Я все время пытаюсь занять наступательную позицию. Я сразу поверила Франсуа, когда он сказал, что ты женился на мне по расчету. — Она ощутила, как напрягся муж, и голос ее чуть дрогнул. — Франсуа еще молод и глуп. Мне не следовало слушать его.
Хью облегченно вздохнул и поцеловал ее в затылок.
— Я не склонен обвинять во всем только тебя, — сказал он. — Я тоже сыграл дурную роль в этой ситуации. Наверное, пришло время для обстоятельного и откровенного разговора. Уверен, если мы покаемся в своих грехах, нам станет намного легче.
Подчиняясь зову плоти, Хью поднял жену на руки и хотел отнести на кровать. Но, осознав, что разговор еще только начался, осторожно опустил ее на диван и с гримасой, отражающей внутреннюю борьбу, уселся в стоящее рядом кресло. Этот громоздкий, обитый рубиновым дамасским бархатом предмет был оставлен лишь временно, до прибытия новой мебели из города. Но, глядя на удобно устроившегося в кресле мужа, Микаэла вдруг подумала, что кресло не так уж и плохо. Может, и не стоит менять обстановку в спальне?