Перед глазами вновь замелькали лица гостей, в основном радостные и улыбающиеся. Вот, правда, несколько замкнутых, подчеркнуто вежливых — не всем креолам по нраву союз девушки из одной из лучших семей Луизианы с каким-то безродным янки.
Среди таких ревнителей традиций был, конечно, и Ален Хассон. Несмотря на то что плечо его все еще болело, он заставил себя присутствовать на свадьбе. Иначе было нельзя — возникла бы масса сплетен о его душевном состоянии и о том, что он боится показаться на людях после неудачной дуэли с американцем. Держался он совершенно спокойно. Даже когда Хью надел кольцо на пальчик Микаэлы, ничто не изменилось в его лице. Но один Бог знал, чего ему стоило сдержать клокотавшие в душе ненависть и гнев. О, если бы он мог! Он бросился бы сейчас вперед и вонзил шпагу в этого америкашку. Ален представил распростертого перед алтарем у ног невесты Хью, и на его бледном лице появилась злобная улыбка. Те, кто заметил ее, отнеслись с пониманием — нелегко присутствовать на свадьбе девушки, на которой ты мечтал жениться сам.
Зато лицо Джаспера сияло счастьем и гордостью. Стоя чуть позади новобрачных, он тщательно исполнял роль друга жениха. А когда молодожены вышли из храма, первым бросился поздравлять их, не преминув вновь напомнить, что намерен стать крестным отцом их первенца.
Свадебный пир в доме Дюпре был шумен и весел. К нарядам гостей, подбору вин и изысканности яств не смог бы придраться даже самый привередливый аристократ Старого Света. Но Микаэла не замечала происходящего и не чувствовала вкуса блюд. Ароматный соус из стручков гумбо, черепаший суп, сочная запеченная телятина, румяный окорок, любимое с детства золотисто-коричневое рисовое печенье, равно как и множество других лакомств, остались почти нетронутыми.
Видимо, Лизетт и тетушка Мари, игравшая роль посаженой матери, поняли ее состояние. Как только начались танцы, они постарались по возможности быстрее увести невесту в спальню. Там они помогли ей снять свадебное платье и надеть очаровательную ночную сорочку из мягкого батиста, украшенную по вороту изумрудно-зелеными атласными лентами. Во время всей этой процедуры Микаэла пролепетала лишь несколько ничего не значащих слов и легла в кровать. Лизетт озабоченно посмотрела на ее бледное лицо.
— Вышло не так уж и плохо, малышка, — ласково прошептала она. — Хью, кажется, хороший парень.
Лизетт озабоченно прикусила губу. Как и большинство креольских девушек, Микаэла почти ничего не знала о физической стороне любви. Сейчас матери предстояло дать дочери наставления. Но как это сделать, она не знала. Хотя Микаэла по креольским меркам давно уже считалась взрослой, о том, что происходит между мужем и женой в постели, с ней никто никогда не разговаривал. Лизетт долго собиралась с мыслями.