— Напротив, я отлично все помню, — сказал он, растягивая слова. — Но коль скоро свадьба состоялась, я предлагаю извлечь из плохой сделки все, что в ней есть хорошего.
— Мне не нравится, — мгновенно ответила Микаэла, сверкнув глазами, — что вы называете это плохой сделкой!
— Приношу извинения, мадам жена. Мне следовало сказать “сделка, совершенная не по моей воле”. — Он пристально посмотрел ей в лицо. — Но это не меняет главного, — произнес он более мягко, — мы теперь супруги!
Даже не слова, а тон, которым они были произнесены, заставил Микаэлу вздрогнуть. Она вдруг со всей очевидностью ощутила реальность происходящего: они одни в спальне, нагота ее прикрыта лишь тонкой ночной сорочкой. Что бы тут ни произошло, на помощь к ней никто не придет. Она вспомнила наставления матери. Хью — ее законный супруг и может делать с ней все, что захочет. Со страхом и любопытством девушка подумала о том, что же он будет делать.
Хью посмотрел на вновь покрывающееся румянцем лицо жены, сделал еще один глоток бренди и опустил глаза ниже. Взгляд невольно скользнул по мягкой, полной неги груди, прикрытой тонкой тканью сорочки. Сердце в груди защемило, тело напряглось в сладком предчувствии. Попался он или нет в сети Микаэлы, уже не имело значения. Он хотел ее, и хотел всегда. И вот сейчас он может получить то, что хочет! Она — его жена! Эта мысль вызывала приятное головокружение.
— Вряд ли продолжение этого разговора, — произнес он мягко, — принесет нам какую-нибудь пользу. Ты добилась того, чего хотела. И я, — прошептал он, вожделенно сверкнув глазами, — получу то, что хочу…
Микаэла ощутила жаркое прикосновение его губ. Даже при воспоминании о том первом его поцелуе в саду сердце ее сладко вздрагивало. То, что она чувствовала сейчас, конечно же, не шло ни в какое сравнение с воспоминаниями. Поцелуи были короткие, но такие нежные. Хью целовал ее в губы, в виски, в опущенные ресницы и в мочку уха. Мягкие теплые губы прикасались осторожно и ласково. Она даже не подозревала, что ласки мужчины могут так возбуждать и доставлять такое удовольствие.
Но, несмотря на это, Микаэла лежала неподвижно, тело ее было напряжено. Хью оставался для нее непонятным незнакомцем, а обстоятельства их свадьбы не располагали к доверию. Она была ошарашена его странными рассуждениями о какой-то расставленной ею ловушке. Это он, ее муж, американец, иностранец, приехал, чтобы вмешаться в их семейные дела. И все-таки Микаэла не могла не признать, что что-то в Хью притягивало ее с первой же встречи. Возможно, это стыдно для креолки, но если бы ей пришлось выбирать между Хью и Аленом, она не колеблясь выбрала бы первого.