— Я купец Аникей Строганов.
— О-о!.. Купец Строганов! Я много слышал о вашем богатстве… Клянусь мессой, если вы хорошо будете платить, я согласен. Перед злополучным отплытием из Нарвы я говорил с одним голландцем, он работал у вас несколько лет. Он хвалил вас.
— Для начала я плачу триста рублей в год, кормлю и одеваю, — сказал Аникей Федорович.
— Хорошо… Я разорен, мне выбирать не приходится. Семьи у меня нет.
Карстен Роде подошел к Строганову и протянул ему руку.
— Клянусь, буду служить вам верно.
Строганов пожал руку датчанина, будто скрепляя договор.
— Что я должен делать? — спросил кормщик.
— Я хочу построить хорошие корабли и возить на них свои грузы в разные страны. И в Испанскую землю, и к англичанам, и во Францию, и в Любек и Атропnote 30. У меня на службе много мореходов, но таких, кто знал бы дорогу в эти страны, нет. Ты будешь учить моих мореходов.
— О-о, я буду очень рад научить русских мореходов всему, что знаю сам!
— Здесь, в Нарве, проживает мой приказчик Семен Федоров, — продолжал купец, — знаешь ли ты его?
— Знаю, господин.
— Он даст тебе денег на одежду и пропитание, и ты поедешь ко мне в Сольвычегодск, а потом в Холмогоры, там строятся мои корабли.
— А как быть с моими товарищами? Они хорошие штурманы — Ганс Дитрихсен и Клаус Тоде.
— Можешь их взять с собой.
— Что делать с теми разбойниками, которых я и мои люди взяли в плен?
— Завтра я повешу их на городской площади. Пусть все знают, как мы наказываем за разбой. А перед тем попытаю, спрошу, кто у них за хозяина, — строго сказал воевода. — Ну ты иди, мореход.
Карстен Роде поклонился и вышел из комнаты.
— По царской жалованной грамоте я имею право нанимать иноземцев, — сказал Строганов.
— Знаю, Аникей Федорович… Ты на самом деле хочешь товары на своих кораблях возить?
— Хочу, Григорий Иванович. Мои барыши от заморской торговли сразу вдвое станут. А надежную морскую охрану наших купцов от разбойников неплохо бы иметь.
После ухода датского кормщика Аникей Строганов еще долго говорил с воеводой о заморских торговых делах, о здоровье, о своих сыновьях.
Глава восьмая. И РАЗРУБИЛ ЦАРЬ РУССКУЮ ЗЕМЛЮ НА ДВЕ ПОЛОВИНЫ
Слуги постелили на стол красную скатерть, поставили две огромные черные свечи, перевитые серебряными нитями. Против царского места положили старинное Евангелие в телячьей коже. Слуги ушли. В горнице появились два молодых опричника в белых кафтанах с позолоченными секирамиnote 31 за плечами.
Они встали по обеим сторонам царского места, взяли в обе руки секиры, замахнулись, словно собирались зарубить врага, и положили их на правое плечо.