— Диван слишком мал, — выдохнула Дейзи.
— Тогда я покажу тебе мою яхту, — он уже тянул ее за руку к выходу из павильона, к реке.
Они шли вместе под густыми ветвями ив по дорожке, покрытой мхом, пружинящим под ногами, и легкая прохлада овевала их разгоряченные тела.
— Подожди, — вдруг сказала Дейзи, невыносимо желая дотронуться до него, и, вскинув руки, взяла в ладони лицо и притянула к себе, чтобы поцеловать. Если бы Эгьен не знал о комфорте, ожидавшем их на яхте, он прямо сейчас опустил бы ее на землю.
— Нет, — он мягко отстранился. — Подожди.
Подняв ее на руки, он быстро одолел оставшееся расстояние до лодочной станции, открыл ногой дверь, несколько секунд стоял в полумраке, привыкая к темноте. Дейзи покусывала мочку его уха, нашептывая такие соблазнительные пожелания, что герцог поспешно перебежал через мостик на яхту.
Судно, построенное лет сто назад, предназначалось для речных увеселительных прогулок. Верхняя палуба была очень большой, приспособленной для оркестра и танцев, зато нижняя была предназначена для действий более интимного характера. Щедро отделанная позолотой в стиле рококо, главная каюткомпания была расписана картинами, на которых пастухи и пастушки занимались любовью. Но все затмевала собой огромная золотая кровать.
— Откуда все это? — спросила Дейзи со смесью любопытства и робости. Овальная кровать была дополнена всякими любопытными вещами, предназначенными для соблазнения и любви, — великолепная работа золотых дел мастеров экзотического Востока.
— Из гарема.
— Ты, вероятно, часто пользуешься этой забавой, — сухо заметила она.
— Кровать покупалась вместе с яхтой, — пояснил он, укладывая ее на шелковое покрывало и стараясь сохранить серьезность. — Прежним владельцем был русский князь. У него оказалась ревнивая жена, и он вынужден был продать все это. — Ее ревность даже забавляла герцога, но он все же счел нужным пояснить: — В отношении меня кровать девственна, как мои монахини, так что успокойся, мои шери.
— Твои монахини? — не удержалась Дейзи, делая ударение на первом слове.
— Ради Бога, Дейзи, будь благоразумной. — Он мог бы сказать, что и так имел всех женщин, которых хотел, без того, чтобы вторгаться в женский монастырь, но знал, что плата за откровенность будет слишком высокой.
Дейзи, вероятно, осознав всю нелепость своей ревности, тут же спохватилась.
— Извини.
Она сидела посреди золотой кровати, восхитительно нагая, и чуть улыбалась.
— Я должен был ответить иначе? — спросил он, стягивая рубашку и пристально глядя на нее с дразнящей улыбкой. Испытанный прием для пресечения любых возражений.