— Вызывать у меня такие чувства, — прошептала она, когда он с трепетом принялся расстегивать пуговицы ее лифа.
— Сегодня светят звезды, — пошутил он. — Я здесь ни при чем.
— Значит, это звезды лишают меня покоя? А не это? — Сидя у него на коленях, она выпрямилась и пробежала пальцами по выпуклости его брюк. Ее ладонь обжег жар его возбуждения.
Паша снова начал считать и уже не знал, кто из них в данный момент более неопытен. Он потерял над собой контроль, словно зеленый юнец, чего с ним практически не случалось. Он затаил дыхание, как в тот первый раз, когда его, четырнадцатилетнего, заманила в свою постель горничная матери.
— Вероятно, звезды нас обоих лишают покоя. На твоем месте я не стал бы этого делать, — пробормотал он чуть дыша, в то время как ее ладонь легла поверх его восставшей плоти, отделенной тонким сукном.
— Делать это?
Ее пальцы плотно сомкнулись.
Оттолкнув ее руку, он судорожно вдохнул.
— Не надо.
Сексуальной игры без эмоций сегодня не получится. Подняв вверх юбку, сминая на бедрах шелк, она прошептала:
— Пожалуйста… — До этого момента она никогда не просила о сексе. — Пожалуйста…
Он уже расстегивал брюки, прогнав прочь мысли об ухаживании. Эта роскошная женщина разогрелась до такой степени, что готова была кончить и без его помощи.
Это открытие заставило его вспомнить о ее целомудрии с известной долей цинизма.
Скоро он получит возможность это проверить, подумал Паша, справляясь с последней пуговицей. Освободив своего взбудораженного зверя, он произнес:
— Можно приступать. — Внезапно ощутив раздражение, что попался на крючок искушенной актрисы, Паша выставил вперед свое оружие: — Он всецело в твоем распоряжении.
Даже в призрачном свете он заметил, как зарделись ее щеки. Прикусив нижнюю губу, она съежилась, и на глазах у нее блеснули слезы. Он вытер их манжетами рубашки.
— Господи, не плачь.
— Прости, — чуть слышно произнесла она. — Я не знаю, что делать.
— Посмотри на меня. — Он слегка коснулся ее подбородка и, когда их взгляды встретились, сказал: — Это я должен просить прощения. А тебе не нужно ничего делать. Вот… иди сюда, — прошептал он, похлопав себя по плечу. — Полежи со мной.
— Я не знаю, смогу ли.
— Хватит ли терпения? Ты это имеешь в виду.?
Она кивнула. Ее золотые кудри рассыпались по плечам. В просвете расстегнутого лифа виднелась ее пышная грудь, поднимавшаяся над краем глубокого выреза нижней сорочки. Ее обнаженные ноги жгли его огнем.
— Может, снимешь платье?
Она чувствовала, что его возбуждение достигло предела. Казалось, он взорвется, стоит ей пошевелиться.