В этот момент мадам Орман протянула ей небольшой журнал.
— У нас есть все эти платья в наличии. Мы держим их в качестве образцов для наших постоянных покупательниц. Осмелюсь предложить вам модель под номером шесть. Она подходит вам по цвету. Еще у нас имеются дополнительные эскизы, — продолжала она, указывая на кипу листов с акварелями на соседнем столике. — Вы пьете чай с молоком или с лимоном?
Когда Трикси ответила, владелица салона с поклоном удалилась, чтобы организовать показ.
— Потрясающе, — пробормотала Трикси, перебирая подборку рисунков, разложенных на столе. Всего несколько платьев годились для повседневной носки, остальные отличались богатой отделкой и изысканным покроем.
— Отбери те, которые тебе нравятся.
— Они все великолепны.
— Вот и отлично. Есть что-нибудь в фиолетовых тонах? — лениво поинтересовался Паша.
— Ничего такого не вижу. — Трикси снова полистала журнал и взглянула на Пашу. — Если даже я ничего не выберу, все равно получу удовольствие от самого процесса. Я никогда ничего подобного этой комнате не видела. Она напоминает мне гарем, или у меня чересчур богатое воображение?
— Она и мне напоминает гарем, — ответил Паша с едва уловимой улыбкой.
— На этой софе ты чувствуешь себя более чем комфортно, — заметила Трикси, окинув взглядом его крупную фигуру.
Это была чистая правда. Паша бывал здесь не раз. Софа вполне годилась для двоих, но об этом он умолчал, сказав только:
— Любая другая мебель просто развалится, если я рискну ею воспользоваться.
— Полагаю, мужчины сюда не часто заглядывают. Паша промолчал. Салон мадам Орман обслуживал женщин, нуждавшихся в протекции состоятельных мужчин, с которыми их могли связывать не обязательно брачные отношения.
— Эта комната и впрямь похожа на дамский будуар.
— Тебе это хорошо знакомо? — справилась Трикси с озорной улыбкой.
— Будучи холостяком, я наведывался в один или два.
— Наедине с тобой я чувствую себя здесь порочной.
— Как славно, — улыбнулся он. — Может, запереть дверь?
— Даже не думай, — возразила она поспешно. — Я пошутила.
— Это не займет много времени… насколько мне известно, — сказал он вкрадчиво. — Или при свете дня ты стесняешься?
— Тише, — снова запротестовала Трикси, краснея. — Нас могут услышать.
— Я запру дверь, и нам никто не помешает.
— Нет, Господи всемилостивый. — Она нервно провела рукой по пачке рисунков, разложенных перед ней на столе. — Не хватало только, чтобы на нас все таращились, когда мы будем уходить. Ты невероятно распутный и…
— Бесстыжий? — подсказал он, улыбаясь.
— Да, точно. Предупреждаю тебя, Паша, — затараторила Трикси, когда он сдвинулся с места. — Я закричу, если ты попытаешься закрыть дверь.