— Нескончаемое удовольствие для нас обоих.
— А как именно все происходит?
— Собираешься записывать подробности?
— Просто предложенное заставляет немного нервничать, хотя, по зрелом размышлении, с тобой мне ничего не грозит…
— Верь мне, дорогая, — успокоил ее Флинн. — Все это забавы, игры, ничего более. А теперь поешь. — Он протянул ей миндальное пирожное и добавил: — Не хочу, чтобы моя дорогая молочница умирала от голода, когда я задеру ей юбки и воткну мой сгорающий томлением меч…
Низ живота Фелисии свело судорогой. Она, казалось, ощутила грубое вторжение.
— Некоторые стороны жизни молочниц в твоих устах звучат по меньшей мере соблазнительно, — пробормотала она дрожащим голосом. — Но может, молочница в свою очередь захочет приказывать повелителю…
Он отвел взгляд:
— Нет.
— Почему?
— Потому что я этого не позволю.
— Почему?
— Ответ займет слишком много времени. И к тому же мне не хочется это обсуждать. У тебя был муж, а у меня… — Глаза его в этот момент казались осколками льда. — А у меня люди, которых я предпочитаю забыть.
— И к сожалению, не можешь, верно?
— Это зависит от того, чем заниматься, — мягко пояснил Флинн.
— Поэтому ты и скитаешься по свету?
— Я не хочу обсуждать это.
— И поэтому ты так хорош в постели?
— Поэтому, — сухо подтвердил он. — Может, хватит?
— Разумеется. Я знаю, когда следует остановиться, и умею быть вежливой.
— Сейчас меня интересует отнюдь не вежливость.
— Собственно говоря, меня тоже.
Взглянув друг на друга, они рассмеялись.
— Меня интересует постель, разделенная с тобой, — объявила она с самым учтивым видом.
— Хочется, чтобы это длилось до бесконечности.
Мальчишеская улыбка осветила его лицо.
— Все очень просто.
— Как и должно быть.
— Если я не стану копаться в твоих чувствах.
— Ты не только ослепительно красива, но и умна… Ты согрелась? — нежно осведомился он.
Инцидент был исчерпан.
— Да, должно быть, одеяла помогли, — игриво прошептала она.
— Наверняка, — протянул он, отбрасывая складку одеяла, прикрывшую ее груди. — Хотя твои соски затвердели, как от холода.
Соски и в самом деле заострились, маня дотронуться до них.
— Должно быть, от предвкушения.
— И они набухли для меня?
Флинн скользнул кончиком пальца по розовым маковкам. Легчайшее прикосновение мгновенно отозвалось у нее внизу живота, послав к нервам крохотные молнии.
— Мы были слишком заняты твоим насыщением, и я почти не уделял внимания этим большим прелестным грудям.
Сжав соски пальцами, он чуть потянул, стал перекатывать, лепить… Пухлые груди подрагивали, трепетали, кофе в чашках пошел рябью.
— Тебе так нравится? Хочешь, я сожму сильнее? — приговаривал Флинн, сопровождая каждый вопрос наглядным примером.