— Десерт, сэр?
Трей поднял глаза и машинально покачал головой.
— Трей, ты должен попробовать, — стала настаивать Эмили.
— Я уже ел сегодня.
— Неправда, ты все время был с нами.
Тогда он вспомнил, что вообще ничего не ел. Он слишком много выпил накануне вместе с Сати в Шато Нуар, где завершали вечер гости герцогини, и был не в настроении есть вообще.
— Это же шоколадный мусс, Трей! — сказала Эмили. Жемчужные серьги, которые он подарил, так и сверкали у нее в ушах.
Тогда он кивнул; слуга положил ему мусс на тарелку и Трей, попробовав, сказал ожидавшей ответа Эмили:
— Замечательно, — в действительности задумавшись, что же он все-таки ел. Даже если бы ему предложили попробовать кипящую смолу, он бы ничего не заметил.
Менее сдержанная в своих чувствах, Импрес даже не делала вид, что ест. Она просто сказала, стараясь не смотреть на Трея:
— Я не голодна.
Это был самый длинный обед в их жизни, Эдуард первым скрылся после обеда, а остальные дети по одному в течение двух часов отправлялись спать. Каждый желал Трею спокойной ночи.
Проводив Гая, Трей и Импрес стояли теперь у закрытой двери его спальни в неловком молчании, оставшись без детского гомона, вопросов и рассказов, которые отвлекали их от собственных желаний. Взглянув на него, Импрес встретила на короткий ослепляющий миг его глаза и, увидев, что таится в их страстной глубине, сразу же опустила взгляд.
— Я пойду взглянуть на Макса еще раз, — сказала она, запинаясь, чувствуя себя в опасности от того, что Трей был рядом в интимном приглушенном свете коридора, словно обволакивающем их, и что ее собственные чувства рвались наружу.
Она быстро повернулась и стремительно проследовала по длинному коридору в детскую, молясь в душе, чтобы Трей ушел и спас ее от самой себя. Убедившись, что Макс и няня спят, она вышла, прикрыла за собой дверь и нашла Трея, все так же стоявшим в холле.
— Спит? — спросил он, отстраняясь от портьер.
Не в силах говорить, потому что у нее перехватило дыхание, она только кивнула в ответ.
— А няня?
— Тоже, — едва выдохнула она.
— Все спят. — Светлые глаза Трея сияли на смуглом лице, широкие плечи казались еще больше в мягком сумраке коридора, а ее собственное волнение, казалось, добавило ему росту. Он казался огромным.
— Ты никуда не собираешься сегодня вечером? — спросил он прерывающимся шепотом.
Прежде чем ответить отрицательно, Импрес сглотнула мешавший ей комок в горле. Она, нервничая, смотрела в сторону, чтобы не видеть его мерцающих глаз и не подвергаться воздействию его гипнотической силы. Ее сознание было охвачено предвкушением, кричащим и напряженным, и Импрес начала подсчитывать медальоны в рисунке ковра, пытаясь таким образом сопротивляться своему влечению.