— Что мне делать с тобой? — вдруг произнес он в тихой, освещенной лишь сумеречным светом комнате. Слова вырвались как будто непроизвольно. Улыбнувшись печально, Трей пожал плечами.
— Что хочешь. — Уклонилась Импрес от ответа. Мощное и вместе с тем стройное тело Трея покоилось на обитом тканью стуле у камина, голова откинута на спинку, руки грациозно лежали на ручках стула. Какое это было бы блаженство, подумала она, если бы эти руки ласкали ее, но его небрежные слова, безусловно, основывались лишь на физическом желании, и она будет дурой, если найдет в них нечто большее, ей же потом, раскаиваясь, придется плакать горючими слезами. Поэтому она постаралась сказать как можно более спокойным тоном:
— Если хочешь, то можешь проводить меня вниз и пообедать с нами через несколько минут. Думаю, Макс уснул.
Это было первое полученное им от Импрес приглашение после приезда, и, предупредив себя, что не стоит из этого делать далеко идущие выводы, он согласился.
Обед в этот вечер был семейный, шумный от звонких детских голосов, но опасный от напряженной страстности отношений взрослых. В маленькой гостиной, уютно освещенной газовыми лампами, царил полумрак, малиновые тона отделки комнаты сочетались с полированной мебелью из красного дерева, выдержанной в пастельных тонах в стиле рококо. Казалось, что Трей и семейство Жордан находились в какой-то монастырской уединенности, оторванные от всего мира. В углах гостиной таились глубокие тени, красный ковер казался густо бордовым, контуры мебели словно расплывались в полумраке; только оживленные дети и двое спокойных взрослых были освещены. Казалось, что это маленькая сцена, на которой играется спектакль.
Дети смеялись и дразнили друг друга в своей обычной манере. Трей был как всегда с детьми обаятелен, приятен и дружелюбен, но уклонялся, когда они пытались втянуть его в свою перепалку. Он ел беспорядочно, отказался от первого и оставил второе блюдо практически нетронутым. Попробовал телятину, но, чуть пожевав, отодвинул тарелку в сторону.
Они сидели достаточно близко друг от друга. Он постоянно был перед ее глазами — корректный, вновь одетый во фрак, чуть нахмурившийся, отвечающий на реплики детей и откидывающийся на спинку стула, чтобы не смотреть на Импрес. Сегодняшний обед напомнил им обоим трапезы в горах Монтаны.
Гаю пришлось дважды переспросить Трея, есть ли у него билеты в цирк, и когда, наконец, Трей услышал вопрос, то только кивнул в подтверждение, потому что его сознание было поглощено пунцовым румянцем на щеках Импрес. Розовые пятна были так ровны и симметрично расположены, как будто их нарисовали. Именно так она выглядела, когда они занимались любовью, вспомнил он и чуть подвинулся на стуле, почувствовав возбуждение.