Когда наконец Импрес открыла глаза и посмотрела на Трея, то увидела, что глаза его закрыты, дыхание затрудненное. Он лежал на ней, опираясь на локти, чтобы не придавить ее весом своего мощного тела. Она нежно обнимала его за плечи, чувствуя полное удовлетворение, которое разбегалось волнами по коже и отзывалось где-то глубоко в душе.
Господи, как только ей могло прийти в голову, что она сможет жить без него?
Неужели, думал Трей, она в состоянии проделывать все это со многими мужчинами?
Неожиданно невнятный голос донесся с лестницы:
— Говорю тебе, черт возьми, что хочу ее видеть!
В ответ раздался голос дворецкого, хотя, очевидно, он слабо действовал на пьяного визитера.
Трей мгновенно пришел в себя, услышав перебранку внизу. Не говоря ни слова, он освободился из горячих рук Импрес и встал.
В этот момент она прошептала:
— Не уходи, — тоном, который напомнил ему тот вечер у Лили, когда она упрашивала, чтобы он остался.
Слова показались ему в этот мрачный для него момент распутными, а весь ее вид, когда Трей окинул ее взглядом, лежащую в нескольких дюймах от него, слишком услужливым.
Она просто куртизанка, подумал он с отвращением. Ревность Трея практически подавила рассудок. Его не интересует, что она хочет его. Некоторые женщины, как он знал из своей богатой практики, просто нимфоманки, не управляющие собой в порыве страсти.
— Ты можешь передать, чтобы твой гость подождал тебя внизу, — сказал он отчужденным голосом, — тем более, что мне надо идти.
Он подошел к маленькой раковине в углу спальни, намочил полотенце, вытер пот и следы любви со своего тела.
— Мне неизвестно, кто это был, — сказала Импрес, видя негодование Трея, — но теперь он ушел. Пожалуйста, останься.
Трей, собирая с пола одежду, пристально посмотрел на Импрес. Во рту у него оставался вкус ее поцелуя, желание было столь же острым, как сохранившийся запах ее тела, и ему пришлось собрать все свое самообладание, чтобы произнести:
— Не могу.
— Мне бы хотелось, чтобы ты смог, — сказала она нежно, раздираемая внутренней борьбой между желанием задержать его и своим унижением.
Трей на секунду зажмурился, преодолевая свои чувства, глубоко вздохнул, прежде чем посмотреть на нее своими мерцающими глазами, и, застегивая рубашку, сказал:
— Я обещал герцогине де Суансон появиться на балу. Хотя, если бы не было пьяных выкриков на лестнице, он бы, скорее всего, просто не вспомнил об этом приглашении.
— Может, мы могли бы обсудить наши дела? — спросила Импрес, поднимаясь на постели и глядя на торопливо одевающегося Трея.
— Не вижу необходимости, — ответил он, заправляя рубашку в брюки. — Тем не менее, я искренне благодарен вам, мадемуазель Жордан, за то время, которое вы мне уделили.