Чувствуя себя старым и сокрушенным, Мейбор запахнулся в плащ. Снег, перемешанный с дождем, бил ему в лицо. Лорд ждал, когда поставят шатры. Весть, которую принес гонец, оказалась столь значительной, что лагерь решили разбить тотчас же и дальше в этот день не ехать. Это устраивало Мейбора как нельзя более: ему хотелось расспросить гонца о подробностях королевской кончины, притом после падения с коня и колючих кустов ехать верхом ему было затруднительно. Лекарь извлек из его зада явно не все шипы. Такова их порода: если не удается уморить тебя лечением, они делают все, чтобы заставить тебя помучиться.
Что до павшего под ним коня — дайте только Мейбору вернуться в Харвелл, и барышник, продавший ему жеребца, получит хорошую порку, если не вернет двести золотых. Мейбор издал глухое ворчание, послав в воздух облачко пара. Он позаботится, чтобы барышника выпороли даже в случае возврата денег: должен же кто-то заплатить за его, Мейбора, боль и унижение.
Мейбор посмотрел на Баралиса, напоминающего стервятника в своем черном плаще. Этот, конечно, захочет первым расспросить гонца. Он, возможно, полагает, что в качестве королевского советника имеет на это право, — но посольство возглавляет Мейбор, Мейбору и решать.
Эконом, подойдя, доложил, что шатер готов, и Мейбор велел привести к нему гонца, как только тот подкрепится и сменит одежду.
— Но лорд Баралис, ваша милость, приказал привести гонца к нему.
Мейбор извлек из камзола золотой и опустил его в мягкую ладонь эконома.
— Возьми и позаботься о том, чтобы гонец первым посетил меня.
Эконом кивнул и удалился. Для того чтобы твои приказы выполнялись, нужна преданность, но и золото не помешает.
Мейбор вошел в шатер и стал снимать с себя верхнюю одежду. Когда он возился с завязывающимся сзади камзолом, вошел Баралис.
— Не позвать ли вам слугу? — спросил он, блеснув зубами. — И охота вам зашнуровываться, словно девица. — Баралис прошел к низкому столику, уставленному едой и напитками, и налил себе вина.
Взбешенный Мейбор сообразил, однако, что будет смешон, если начнет проявлять гнев полуодетым. Он ограничился негодующим фырканьем и накинул на себя одну из подбитых мехом одежд. Приобретя достойный вид, он дал волю гневу:
— Что, во имя Борка, вам надо в моем шатре? Выйдите вон немедля.
— А если не выйду? — Баралис, не глядя на него, перебирал сушеные фрукты. Его холодное самообладание выводило Мейбора из себя.
— Неужто вы успели уже позабыть, Баралис, как хорошо я владею мечом?
— Я ничего не забываю, Мейбор, но не думаю, чтобы меч в руках старца мог меня напугать.