Офицер, куривший сигару, прищурился, рассматривая священника сквозь облако едкого дыма.
— Вы всегда наведываетесь к прихожанам, если они пропускают мессу? Держите их в строгости?
Сигарета догорела до самого фильтра. Пришлось загасить ее.
Блондин тоже загасил свою, не выкурив ее и наполовину, снова вытащил портсигар и протянул его священнику. Вновь пошла в ход серебряная зажигалка. Вспыхнул красный огонек, заструился дым, увлажняющий гортань, успокаивающий нервы.
— Главным образом я сделал это ради Оливии. Следователь заглянул в рапорт.
— Вы имеете в виду Оливию Оделл? Отец Харт обрадованно закивал.
— Понимаете, они с Уильямом Тейсом только что обручились. В то самое воскресенье вечером должно было состояться оглашение. Она несколько раз звонила ему после мессы, но никто не отвечал. Вот она и попросила меня помочь.
— Почему она сама не пошла?
— Она хотела пойти, но не смогла из-за Бриди, то есть из-за ее селезня. Селезень потерялся, и Оливии пришлось его искать. Она не могла уйти из дому, пока он не нашелся.
Полицейские в недоумении уставились на священника. Отец Харт покраснел. Все это звучит так глупо! Надо попытаться объяснить.
— Видите ли, Бриди — дочка Оливии. У нее есть ручной селезень. Не совсем ручной, конечно, но все-таки… — Как рассказать этим людям обо всех причудах и особенностях обитателей его прихода? Им уже и то странно, что большинство жителей английской деревни — католики.
Блондин заговорил вновь, очень мягко:
— Значит, Оливия и Бриди занялись поисками селезня, а вы отправились на ферму.
— Да-да, вот именно. Спасибо, — благодарно просиял отец Харт.
— Расскажите, что произошло, когда вы туда пришли.
— Сперва я подошел к дому, но там никого не оказалось. Дверь была не заперта, я еще подумал, что это очень странно. Уильям всегда закрывал все на замок, если куда-нибудь отлучался. Это у него вошло в привычку. Он и мне говорил, чтобы я запирал церковь, когда ухожу, По средам, после спевки хора, он не покидал церковь, пока все не разойдутся, и сам проверял, не забыл ли я запереть дверь. Такой уж он был человек.
— Значит, вы встревожились, когда обнаружили, что дверь осталась незапертой? — предположил блондин.
— Да, конечно. Хотя и средь белого дня, в час пополудни. Поэтому, когда на стук никто не ответил, я решился войти в дом. — Священник словно извинялся за свой поступок.
— Там ничего необычного не было?
— Абсолютно ничего. В доме было прибрано, у них всегда очень чисто. Да, только… — Он отвел взгляд к окну. Разве он сумеет им объяснить?
— Что?
— Свечи сгорели полностью.