— Доел? Хочешь еще? Знаешь, — сказала она, когда мальчик принялся за второй сандвич, — мне кажется, что ты идешь не по той дороге. Если судить по карте, то похоже… — Она замолчала, нахмурившись, и старалась не обращать внимания на волнение, которое он не сумел скрыть. — Я думаю, тебе надо будет свернуть на тропинку на полмили дальше.
— На полмили… а это далеко?
— Довольно далеко, и кроме того, еще шестьсемь миль до Лудлоу. Тебе очень нужно туда попасть?
Когда она взглянула на него, то увидела, что он избегает ее взгляда, не желая говорить неправду, но и правду сказать тоже не хочет.
— Возможно, есть и более короткий путь; жаль, что у меня нет машины, я бы тебя отвезла туда.
Она сделала паузу, чтобы понять, как он отнесется к ее предложению, и с облегчением увидела, что он заколебался.
— Мне не разрешают ездить с незнакомыми людьми, — тотчас сказал он.
Сара подавила вздох. Бедный ребенок! Никто, видимо, не предупредил его, что разговаривать с незнакомыми также опасно.
— Конечно, конечно, — ответила она серьезно, роясь в рюкзаке и доставая яблоко.
Он все еще стоял, и Сара опять похлопала по траве и заметила:
— Если ты присядешь, то сможешь посмотреть карту сам. Я плохо в них понимаю.
— И моя мама тоже не разбирается… — Он вдруг замолчал, и выражение его лица резко изменилось. — Я хочу сказать, не разбиралась. — Он отвернулся и вобрал голову в плечи, голос его предательски дрогнул.
Ушла ли его мать из жизни вообще или только из его жизни? Теперь Саре было абсолютно ясно, что он убежал из дому и что он очень, очень несчастлив.
Мальчик тем временем уселся возле нее.
У него уже не было ямочек, свойственных совсем маленьким детям, но ноги и руки еще сохранили детскую припухлость, и, когда он сел, Сара ощутила запах вымытой кожи и тепла.
— Меня зовут Сара, а тебя? — спросила она и пододвинула ему карту, чтобы он мог взглянуть на нее.
— Роберт, — ответил он, — хотя…
— Роберт — это очень солидное имя, совсем как у взрослого, — удивилась Сара, — а тебя никто не называет Бобби?
Он покачал головой.
— Моя Нана звала меня Робби, но он сказал, что это очень детское имя. Он зовет меня Роберт.
Лицо его вдруг сморщилось, глаза наполнились слезами. Сара поняла, что» он «, повторенное со злостью и неприязнью, вероятно, означает» отец «.
Не желая испугать его настойчивыми расспросами, она замолчала, а затем миролюбиво продолжила:
— Ну, Роберт — это действительно имя взрослого человека, а тебе, должно быть, уже восемь?
Она увидела, что его грудь горделиво расправилась и слезы высохли.
— Мне — шесть, — сообщил он, — почти семь. Ну, будет семь в мае.