Ей хотелось удержать его, успокоить…
Те же чувства захватили ее прошлой ночью, только сейчас они стали сильнее, гораздо сильнее. Она отвернулась к окну и стала смотреть на горы, в которых его подстерегала смерть. Возможно, завтра, когда он выедет из замка, мрачная тайна в лице Вадена нанесет свой смертельный удар. Ну почему он ее не слушает?
Она знала почему. Теперь она понимала его, но ей отчаянно хотелось, чтобы с ней этого не случилось. Она не могла ни с кем позволить себе такой близости, но она также не в праве держать на расстоянии человека, которому предложила свою дружбу. Это оказалось просто невозможно.
Так же, как и позволить ему уехать завтра из Дандрагона навстречу опасности.
Подсвечник в ее руке дрожал, пока она шла по темному коридору. В светлом круге свечи ее тень на каменных стенах казалась маленькой и надломленной. Святая Дева, что она здесь делает? Больше всего ей бы сейчас хотелось убежать в свою комнату, прыгнуть на кровать, зарыться с головой под покрывала. Он скорее всего не один. Она специально ждала до полуночи, но вожделение Вэра было огромным, и он, возможно, все еще развлекается с кем-нибудь.
Ну тут уж она ничего не может поделать. Tea остановилась перед его дверью, глубоко вдохнула воздух и распахнула ее.
— Проснитесь. Я должна с вами поговорить.
— Я не сплю. — Вэр сидел на постели и бесстрастно наблюдал, как она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. — Но я вовсе не намерен разговаривать. Мы сказали друг другу все, что хотели сказать.
Никакой женщины, поняла она с облегчением.
— Вы один?
— Абсолютно.
— Она уже ушла?
— Кто? — Затем он улыбнулся, поняв, что она имеет в виду. — Нет, я не посылал сегодня ночью за женщиной.
— Почему же?
— Возможно, я снова решил принять монашеское воздержание.
Она насмешливо фыркнула.
— И вас совершенно не касается, какие причины меня к этому побудили.
— Но меня коснется, если она вдруг вздумает вернуться, пока я здесь. И так плохо, что я вынуждена здесь находиться. Я предлагаю вам разделить со мной постель.
Он застыл.
— Разделить?
Она отвела от него взгляд и поставила свечу на столик возле кровати. Грудь сдавило, она чувствовала, что с трудом может дышать. Пусть, ничего. Потом, когда все закончится, будет легче. Она скинула сандалии, сняла через голову платье и бросила его на пол.
— И даже более того.
Он не двигался.
— Что это значит? — спросил он хрипло.
— По-моему, это очевидно любому, кроме монаха, а вы-то уж определенно не монах. — Он продолжал неподвижно сидеть на постели, она зашла с другой стороны кровати и скользнула под покрывало. — Я не хочу крови на своих руках. Думаю потратить свою жизнь на что-нибудь более интересное, чем сидеть в тоске и печали и размышлять, могла ли я остановить это безумие. Так я попытаюсь.