У городских ворот Селин остановилась, обернувшись, помахала ей рукой, и скрылась.
Tea подняла руку в знак прощального приветствия.
— Я вернусь, — прошептала она. — Обещаю тебе. Я вернусь за тобой, родная.
Да, только одному Богу известно, сколько времени пройдет, пока Tea вновь увидит ее.
Но она не может рассчитывать на Бога, сидя в ожидании его милостей. Она должна работать и ни за что не сдаваться обстоятельствам. Она обязательно найдет выход для себя и для Селин.
Tea продела руки в лямки корзины и закинула ее на спину. Она еще постояла в нерешительности, глядя вслед медленно бредущему в неизвестность каравану, теперь похожему на странную живую ленту, хрипящую и скрипящую, рявкающую и патлатую, и только нежный звон колокольчиков на шеях вьючных верблюдов не предвещал ничего угрожающего.
И еще эта забивающая горло пыль. Она привыкла к окружавшей ее абсолютной чистоте, и сейчас не могла откашляться от пыли.
Ну что ж, пути назад нет. Придется ко всему привыкать, сказала она себе, и преодолевать любые испытания.
Tea поправила на плечах лямки от корзины и поспешила вниз по раскаленной пыльной дороге вслед за уходящим караваном.
21 апреля 1189 г.
Сирийская пустыня
Залитые лунным светом бескрайние пески создавали причудливый ландшафт, смутно мерцая перед ее глазами. Голая, иссушенная солнцем пустыня, обреченная на вечное бесплодие, сейчас выглядела особенно устрашающей.
На ее горизонте высились бесконечно далекие горы.
Tea почувствовала слабость во всем теле, она опустилась на колени, попыталась подняться…
Она должна идти…
Ей нельзя потерять эту ночь. Тьма не так опасна, как палящий день.
Внезапно ее охватила паника. Милосердный Боже, горло совсем пересохло, шершавый язык царапал небо, она не могла глотнуть.
Она вот-вот задохнется.
Tea старалась умерить бешеный ритм сердца. Страх — такой же безжалостный враг, как и сжигающая пустыня. Она не позволит панике взять над ней верх и заставить ее выпить последние несколько глотков из фляги.
Завтра она дойдет до оазиса.
Или, быть может, до Дамаска.
Она уже так давно в пути, что, вполне возможно, скоро доберется до города.
Не для того спасалась она от этих дикарей, чтобы умереть от жажды в пустыне.
Tea постаралась успокоиться. Ну вот, она уже может подняться. До полного истощения еще далеко. Tea немного постояла и зашагала по утрамбованному ветрами песку.
Думай о прохладных, шелковистых, сверкающих нитях золотой парчи. Думай о прекрасном. Пустыня — еще не весь мир.
Нет, весь мир — это пустыня. В ее глазах и памяти только иссушающие душу пески днем и они же — зловещие, подвижные, колеблющиеся тенями ночью. Но сегодня тени еще более живые, почти осязаемые и двигаются с какой-то определенной целью…