Николас пожал плечами.
— У нее острый язычок, но это не отражается на ее мастерстве.
Кадар дотронулся до бледного рубца.
— Вот след от более раннего наказания. — Девочка не смотрела на него, но он чувствовал, как напряглись худенькие плечи под его пальцами.
— Она наказана за то, что помогла сбежать другой рабыне. Нам надо было узнать, куда та направилась, чтобы разыскать ее.
Итак, Селин приняла наказание за побег Tea.
— И она вам сказала?
Николас покачал головой.
— Мы не могли продолжать, она могла умереть. Тогда я потерял бы двух рабов вместо одного.
— Нет, конечно, вам это не выгодно. — И ни слова о том, что сбежавшая рабыня — сестра девочки. Ему бы очень хотелось добраться до глотки этого негодяя до того, как он покинет Константинополь. Нет, подумал он с сожалением, ему придется отказаться от этого удовольствия. Свобода девочки слишком важна, чтобы ею стоило рисковать из-за этого ублюдка. — Но эти следы говорят о слишком горячем характере, с которым трудно управляться. — Он отнял руку от избитой спины девочки. — Я думаю, мне стоит посмотреть кого-нибудь другого.
Слушая Николаса, расхваливающего другого несчастного ребенка, он оглянулся на Селин.
Она пристально следила за ним, на ее тонком лице дерзкие зеленые глаза сверкали негодованием.
Он улыбнулся ей.
Выражение неприязни нисколько не изменилось. Скорее, возросла враждебность, с какой она смотрела на него.
Очевидно, ее нельзя купить нежной улыбкой. Его охватил интерес, смешанный с предвкушением удовольствия. Его ждало более чем интересное путешествие обратно в Дандрагон, если это дитя вздумает бросить ему вызов.
— Опусти свои бесстыжие глазища.
Толстая приземистая женщина с тонким хлыстом в руке остановилась за спиной Селин.
Селин не сводила с него взгляда.
Внимание Николаса мгновенно переключилось на толстуху, он перестал расхваливать таланты темноволосой девочки, около которой они стояли, и обратился к женщине:
— Не надо неприятностей, Майя. У нас гость.
— Она не хочет работать. Она должна закончить этот рисунок на тунике до темноты, — возразила Майя. — Вы хотели, чтобы она выполнила задание к завтрашнему дню, к уходу каравана.
Николас сдвинул брови.
— Это правда.
Кадар готов был поспорить, что девочка будет продолжать сверлить его взглядом, пока он не уйдет, даже если хлыст опустится на ее спину. Для нее это вопрос чести.
Он повернулся и быстро направился к двери.
— Я устал от этих споров. Решение не простое. Быть может, продолжим завтра?
Николас последовал за ним.
— Конечно. Мы можем выпить по бокалу вина и пойти в бани. Это самое божественное из всех наслаждений.