Он тронул поводья, направляя коня на, поляну, и остановился, только когда оказался в нескольких шагах от своих воинов.
— Что за шум.
— МЫ застали эту девчонку и старика в лесу, хотя им было велено не покидать деревню. Он потянулся к локтю девушки, но та отодвинулась.
Алана возмущенно топнула ногой.
— Что вам надо? — выкрикнула она. — Мы с Обри голодны, как и все в деревне! — она показала сумку; — Мы пошли в лес поохотиться. Вот пара зайцев нам на ужин!
Рауль насмешливо скривил губы:
— Не похоже, чтобы старик мог удержать лук, а тем более послать стрелу и попасть к тому же!
Девушка встряхнула головой и холодно ответила:
— Это я убила зайцев, а не застань вы нас врасплох и окажись у меня в руках лук, клянусь, сейчас ты был бы живее этих зайце.
Лицо Рауля окаменело. Не успел он вымолвить и слово, как Меррик рассмеялся:
Кажется, девушка тебя не жалует, Рауль! И пока помрачневший, Рауль заливался краской, Меррик бросил взгляд на старика:
— Он мертв?
На этот раз ответил другой воин.
— Нет, милорд, его слегка пристукнули, лишь чтобы заставить замолчать.
— Хорошо, — Метрик одобрительно кивнул. Я 6ы предпочел, чтобы вы по возможности избегали ненужного кровопролития.
Он перевел, взгляд на девушку.
— Ты из деревни? Она не ответила, но вздернула еще выше свой изящно очерченный подбородок и уставилась на него горящими глазами,
Темная бровь рыцаря изогнулась. Непокорность, скрытая иди явная, была ему неприятна.
— Раз ты этого не отрицаешь, полагаю, так оно и есть. Я не сомневаюсь, тебе известно о моем приказе, запрещающем крестьянам покидать деревню.
Наконец девушка соизволила заговорить. Ее голос был чист, как летнее утро:
— Но почему крестьяне должны оставаться в деревне? Выходит, мы пленники на своей собственной земле?
Меррик стиснул зубы. Ясно, что он ошибся, и при взгляде на него вовсе не страх взметнулся в глазах девушки — то была ненависть, откровенная и непоколебимая.
— Нет, вы не пленники, но покидать вам деревню нельзя. Это лучший, даже, пожалуй, единственный способ сохранить мир
— Мир? — раздражающая насмешка звучала в голосе девушки. О каком мире может идти речь, милорд, если вы лишаете нас свободы?
Глаза Меринка сузились. Он заговорил спокойно, в тоне его голоса никак не проявился гнев, кипевший в сердце.
— Ты ничего не знаешь обо мне, дочь саксов, да будут благословенны мои родные края, но будь твоя воля, ты причинила бы мне самое страшное зло, какое только смогла бы, так ведь?
С жаркой мольбой; в голосе Алана произнесла:
— Если бы я могла только, о, Боже, Если бы я могла…
Он смотрел, на нее в задумчивом, молчании, руки в железных перчатках свободно лежали перед ним на седле.