В очаге горел жаркий огонь. Изо всех сил стараясь сохранить присутствие духа, девушка в поисках тепла придвинулась к очагу. Она быстро обернулась, услышав, как задвигается засов на широкой дубовой двери, и содрогнулась при виде повернувшегося к ней лицом Меррика. Он наблюдал за ней, уперев руки в бедра. Поза была настолько самоуверенной и властной, что Алану охватил гнев.
Каким-то чудом она нашла в себе силы храбро вздернуть подбородок.
— Тебе все никак не надоест возиться со строптивой саксонской девчонкой, норманн? Его спокойная улыбка сводила с ума:
— Знай ты меня лучше, поняла бы: нет мне нужды брать силой то, что можно получить с помощью нежных слов и поцелуев. И уж конечно, это сулит гораздо больше удовольствия.
Губы Аланы скривились.
— Ах, да; Рауль сказал, что норманнские девушки, так падают к твоим ногам. Но если со мной подобное случатся, то знай, норманн, это из-за обморока, вызванного отвращением.
Улыбка не исчезла с лица Меррика, но глаза стали беспредельно холодными. Однако когда он заговорил, голос звучал любезно:
— Леди, на вашем месте я бы продумал свою линию поведения, потому что однажды я вполне могу поддаться искушению и покажу вам, что об отвращении не может быть и речи.
Он был прав. Она не понимала, что поддразнивать — то же самое, что и соблазнять. Алана нервно облизнула губы и мудро промолчала. Она настороженно поглядывала на рыцаря, подошедшего к необъятному квадратному столику перед очагом, на котором стояла бутыль с вином. Меррик щедрой рукой наполнил кубок. Он поднял его, осушил до дна и вытер губы тыльной стороной ладони, не отрывая от девушки глаз.
По правде говоря, Алана совершенно растерялась. Ее отец был добрым человеком, обычно в не повышал голоса, но мог проявить твердость, когда того требовали обстоятельства, однако жестокость — никогда. И селяне Бринвальда хотя и проявляли к ней временами грубость и непочтительность, были всего лишь крестьянами, а не солдатами. Меррик же… он воин до мозга костей. В нем Алана угадывала чрезвычайную жестокость и пугающее бессердечие.
Он медленно направился к ней. Чем ближе он подходил, тем больше цепенела девушка. Он остановился, лишь когда приблизился к Алане вплотную. Смутная тревога охватила ее, и в который раз вновь поразила необыкновенная мощь этого человека. Меррик был таким высоким, что Алана едва доставала ему до плеча. Ее взгляд упирался в середину широкой груди. Меррик заставлял Алану чувствовать себя слабой, легко уязвимой и беспомощной, чего она очень не любила.
— Я хотел бы убедиться, что все понимаю верно, саксонка. Оказавшись в моих объятиях, будешь ли ты чувствовать только отвращение?