— Да, — призналась Алана.
Она отвечала раздраженно, но Меррик не обращал на это внимания.
— Ты помнишь все свои сны?
Она поежилась, захваченная воспоминаниями, о которых предпочла бы забыть.
— Да, — тихо произнесла она.
Алана напряглась, чувствуя, что Меррик повернулся и смотрит на нее. Он попросил:
— Расскажи мне хотя бы некоторые.
Губы девушки задрожали. Она уже достаточно хорошо изучила нового лорда Бринвальда, чтобы понимать: он не позволит ей увильнуть от ответа. Медленно начала Алана свой рассказ.
— Однажды я видела во сне женщину из нашей деревни, ту, что варит эль. У нее должен был появиться ребенок. В моем сне малыш родился с повернутыми вовнутрь стопами.
— И так случилось на самом деле?
Она кивнула. Сжав пальцы на груди, Алана продолжила:
— Одно время в нашей деревне жил батрак. Я видела во сне, как его сын стоял на скалах неподалеку от Бринвальда высоко над морем. Потом вдруг… — ее голос дрогнул, суставы крепко сжатых пальцев побелели, — вдруг я увидела, что он падает… падает в бушующее море.
— И что потом? — спросил рыцарь, помедлив.
— На следующий вечер его нашли мертвым на берегу возле Бринвальда.
Алана услышала удивление в голосе Меррика:
— Но… как могло случиться такое совпадение?
— Деревенские нашептывали друг другу, что это я его столкнула со скал. Только моя мать и Обри поверили, что то был несчастный случай, мальчик упал сам. Только они поверили, что я не виновата, — она перевела дыхание. — Теперь ты знаешь, почему в деревне называют меня ведьмой.
Меррик молчал. Алана попыталась поймать его взгляд, но смогла лишь заметить в темноте блеск глаз. Она испугалась, когда сильная рука накрыла ее руку, лежавшую на груди.
— Если бы ты была ведьмой, — услышала девушка его голос, — ты бы уже давно от меня сбежала.
— Но я пыталась…
— … и безуспешно, — ровным голосом добавил он, — а ведьме, наверное, удалось бы сбежать.
Не смеется ли он над ней? Алан«„ ничего не понимала. Она ясно различала очертания его головы и широких мускулистых плеч, но черты лица скрывала ночь. Вдруг он повернулся к ней.
— Иди сюда! — потребовал он. — Ты все еще дрожишь!
Голос Меррика показался Алане мрачным. У нее мелькнула мысль, что снова она чем-то вызвала гнев грозного рыцаря. Она начала было, возражая, отрицательно мотать головой, но прежде чем успела выразить протест словами, он повернулся и сгреб ее в охапку, притянув к себе.
Алана не шевелилась, не осмеливаясь, однако, и отстраниться. С волнением ощущала она наготу его тела. Ее согнутая рука оказалась прижатой к широкой мужской груди. Щека касалась гладкого твердого плеча.