Она больше не могла лгать себе. При одном взгляде на него у нее подгибались колени, кровь превращалась в жидкое пламя. Конечно, она пыталась убедить себя, что капитулировала перед ним, потому что это была единственная возможность получить свободу. Однако после близости с ним ее страстное влечение к нему перешло в более глубокое чувство. «Я, кажется, влюблена», — со страхом подумала она. Но как такое могло случиться с ней?
Она беспощадно ругала себя. Вечно она всего боится. Боялась воды, хотя в конце концов научилась плавать. Боялась мужчин. Боялась будущего.
Взяв ее пальцем под подбородок, он повернул к себе ее лицо.
— Мередит, — повторил он, — ты не можешь сказать мне?
— Ты лишил меня собственной воли, — тихо сказала она. — Ты заставил меня подчиняться тебе, и я ненавижу себя за то, что я такая безвольная и трусливая.
Камерон расхохотался. Это она-то безвольная? Это она трусливая?
— Ты, должно быть, шутишь!
— Не шучу. Женщины — слабые существа, — с горечью сказала она, — а я слабее большинства из них.
Камерон вспомнил, что она сказала во время ужина.
— Разве нет силы в слабости? — тихо заметил он. — Мужчина доказывает свою силу с мечом в руке, с помощью кинжала или ножа. А женщина обладает силой, которая на первый взгляд даже не видна. Женщины ждут мужчин, которые уходят воевать, они растят детей и даже, если возникает необходимость, защищают свои дома. Если их мужчины теряют силы, женщины принимают все тяготы на свои хрупкие плечи. Что касается тебя, то ты вела себя невероятно храбро в ту ночь, когда я выкрал тебя из Коннириджа. Храбрее, чем многие мужчины. Я никогда еще не встречал женщины более храброй и сильной, чем ты. Она рассердилась.
— Ты говоришь так только потому, что хочешь лечь со мной в постель.
— Этого, будь уверена, я очень хочу, — сказал он, ухмыльнувшись, и, схватив ее в объятия, приподнял над полом. — Однако я говорю это потому, что это правда.
Он осыпал ее поцелуями, прогнав недовольную складку возле губ и укоризненное выражение из ее взгляда, и целовал до тех пор, пока у обоих не перехватило дыхание.
Как всегда при его прикосновении ее тело потребовало продолжения и полного удовлетворения. Однако Камерон, видя, как она трогательно беспомощна и как обнажены ее чувства, не тронул ее. Он догадывался, что ранена ее гордость, и хотел успокоить. Почему-то ему хотелось защитить' ее, хотя он и сам не мог понять, почему возникло такое желание.
— Мередит, — тихо окликнул он. — Скажи, тот мужчина, который оскорбил тебя, называл тебя по имени? Значит, это человек, которого ты знаешь и который, возможно, живет в замке?