— Отпустить тебя? — рявкнул он. — Значит, мы снова вернулись к тому же вопросу?
Она нахмурила брови. Он, как никто другой, умеет вывести ее из себя! Гнев придал ей храбрости.
— Да, отпусти меня, — повторила она — Немедленно, этой же ночью.
— И куда ты пойдешь? — ехидно спросил он. — Домой? Но ты сама сказала, что никогда туда не вернешься. Тот человек, который надругался над тобой… наверняка он все еще там, в замке.
Мередит побледнела. Такой жестокости она от него не ожидала. Он не должен был напоминать ей об этом человеке.
— Предположим, я верну тебя в твой замок, но что ты скажешь своим людям? Узнав, что я выкрал тебя из Коннириджа, что ты носишь ребенка от одного из Маккеев, твои соплеменники захотят отомстить. Вражда разгорится с новой силой. Да и я не позволю тебе бродить где попало, пока ты носишь моего ребенка. А что касается монастыря, — он усмехнулся, — то признайся, Мередит, что все это несерьезно. Я сомневаюсь, что ты приняла бы постриг.
Она вздрогнула. Похоже, он видит ее насквозь, читает ее мысли, заглядывает в сердце. Ее раздражало его умение видеть то, что она предпочла бы сохранить в тайне.
— Черт возьми, какой же ты мерзавец! — воскликнула она в бессильном гневе.
Он расхохотался, а затем возвел глаза к небу.
— Господи, ты слышал когда-нибудь такое? Лучше бы тебе заткнуть уши, потому что нежная, безгрешная Мередит осквернила свои губки ругательством. Хотя должен признаться, дорогая, что ругательства слетают с твоих губ без особых затруднений.
Его насмешливый тон разозлил ее еще больше.
— Это мой ребенок! — сердито сказала она. — Может быть, тебе напомнить, кто его носит?
— А тебе напомнить, кто дал его тебе? Этот ребенок в равной степени принадлежит и мне, и тебе.
Он был прав, и спорить было бесполезно. Тогда она сказала первое, что пришло в голову:
— Если ты не отпустишь меня, я опять убегу. Пока не знаю, когда и как это произойдет, но я найду способ!
Он рассвирепел и, прижав ее к себе, прошипел:
— Слушай, Мередит. Я тебя не отпущу, и ты никуда не убежишь. Я тебе не позволю уйти, пусть даже для этого мне придется приковать тебя цепью в этой комнате.
У нее опустились руки. Она знала, что не уйдет отсюда, — ей некуда было идти! Возвратиться в Конниридж? Нет, она не смогла бы вынести сочувствия монахинь. Не могла она возвратиться и к отцу, и вообще на земли Монро. Если кто-нибудь, тем более отец, обнаружит, что ее несколько месяцев держали в Данторпе, вражда разгорится с новой силой — в этом Камерон прав. От этой мысли ей стало не по себе. Боже милостивый, а вдруг Камерона убьет кто-нибудь из ее соплеменников? Что будет с ней тогда?