Однажды из-за него она чуть не лишилась жизни. При воспоминании об этом он всякий раз бледнел. Он не мог забыть, какой хрупкой и слабой она была, как с каждым вздохом теряла силы. Слава Богу, ее здоровье быстро восстановилось! Однако его бросало в дрожь при одной мысли о том, как дорого может обойтись ей рождение еще одного ребенка. Лучше уж ему обуздать свое желание и не оставаться с ней наедине.
К тому же вернуться в ее спальню — в их спальню — ему не позволяла гордость. Он не вернется, пока она его сама не попросит. А поскольку она его не просит, он решил больше не навязывать ей свою волю.
Если она его хочет, пусть сама скажет ему об этом.
На Северо-Шотландское нагорье пришло лето — теплое, насыщенное пряными ароматами. Туман рассеялся, и зеленые склоны холмов освещало солнце. Лужайки покрылись ковром ярких цветов. И подобно хлебам в поле, рос на радость всем их ребенок. Щечки у него округлились, пухленькие ножки энергично брыкались. Глазки с любопытством осматривали все, что его окружало. Неопределенный цвет его глаз посветлел и стал ярко-голубым, как летнее небо… таким же, как у его матери.
Однажды, проходя через главный зал, Мередит услышала воркующий смех, очень похожий на смех Броуди Она с любопытством заглянула в небольшую комнатку примыкающую к залу.
Камерон сидел на стуле с высокой спинкой. На коленях у него лежал Броуди. Большой смуглый палец выписывал круги на его животике, и Броуди смеялся от удовольствия. Вид этого крупного, мускулистого мужчины, с такой нежностью играющего с малышом, тронул ее до глубины души.
Он поднял глаза, встретился с ней взглядом и слегка сконфузился. Она улыбнулась.
Он завернул Броуди в пеленки и взял его на руки. Она заметила на его лице какое-то задумчивое выражение.
— Камерон, что с тобой? О чем ты думаешь? — спросила она, наклонив голову.
Он отвел взгляд и промолчал. Она положила пальчик на его рукав.
— Камерон, скажи мне. Ну пожалуйста!
Он снова посмотрел на нее. Потом его взгляд медленно переместился на личико сына. Смуглый палец погладил щеку малыша.
— Просто я подумал, что было бы хорошо, если бы его мог увидеть мой отец, — очень тихо сказал он.
Мередит судорожно глотнула воздух. Она видела, как он страдает, и всем сердцем сочувствовала ему.
— Мне тоже хотелось бы этого, Камерон. Хотелось бы больше всего на свете! Прошу тебя, не сочти меня бессердечной, но… но хотя один дедушка Броуди умер, другой его дедушка все еще жив…
Камерон оцепенел.
— Кого ты имеешь в виду? Рыжего Ангуса?
— Да, — просто сказала она и повторила уже громче: