— Я действительно почувствовал себя неловко, заметив в зале тех, кто говорит, что эта леди благосклонно относится к моему обществу.
Этот безрассудный аргумент не успел ни потрясти, ни напугать Джоанну, ибо Джеффри расхохотался.
— Но мы оба знаем, что леди Джоанна еще пока в своем уме, чтобы не поступать подобным образом! Так что вам незачем стесняться меня. Я не съем вас за то, что говорят другие.
На какое-то мгновение Джоанна испугалась. Брейбрук, видимо, не знает, что Джеффри способен и убить его. Сэр Генри лишь побледнел, и Джеффри снова не удержался от смеха.
— Мы оба знаем, что леди Джоанна отрицает подобную благосклонность, — огрызнулся сэр Генри. — А я никогда не стал бы подвергать сомнению слова леди.
— Вы… — начала было Джоанна, но Джеффри с такой силой сжал ее запястье, что она лишь издала звук, похожий на стон.
— Очень мудро с вашей стороны, — заметил Джеффри.
Он уже открыто насмехался над Брейбруком и, прежде чем тот успел отреагировать, низко поклонился, как бы завершая разговор, и увел Джоанну.
— Этот червяк! — воскликнула Джоанна. — Этот…
— Будет тебе, — тихо засмеялся Джеффри. — Не забывай, что ты — леди, а он — определенно не джентльмен.
Даже в таком ревнивом сердце, как у Джеффри, не осталось сомнений в истинных чувствах Джоанны по отношению к Брейбруку. И это, и только что одержанная публичная победа над ним, и вполне приемлемое объяснение короля по поводу приглашения Джоанны ко двору — все это вместе взятое привело Джеффри в такое прекрасное расположение духа, в каком он не пребывал уже давно. Единственным облачком в его небе был уговор с принцем Александром. Джеффри поспешил поведать о своих планах Джоанне, которая, к его удовлетворению, хотя и не скрывала разочарования, все же смирилась.
— Что ж, я буду скучать без тебя, — сказала она. — Но, возможно, так будет лучше. Я смогу вообще не являться ко двору. Леди Эла определенно пожелает продолжать «болеть» в твое отсутствие, и я должна буду ухаживать за ней.
И хотя Джоанна не упомянула о короле, она немало обрадовалась предлогу, разрешавшему ей находиться подальше от него. Перед своим уходом она получила удовольствие и от ехидных замечаний по поводу того выговора, коим Джеффри пожаловал Брейбрука. Это дает ей возможность как-нибудь заметить в присутствии королевы, будто она совершенно не понимает мужчин. Они чрезмерно глупы, если считают, что их благозвучные слова стоят гораздо большего, чем смех.
— Цену имеют лишь мои земли и моя честь, — гордо сказала Джоанна перед уходом. — Все остальное — мусор!
Ее слова предназначались Изабелле: та должна понять наконец тщетность попыток своих соблазнителей. Однако тут Джоанна не была уверена в полном успехе. Стоит пустоголовой Изабелле заразиться какой-нибудь идеей, ее уже невозможно остановить. Хуже того, о замечании Джоанны злонамеренно сообщили Брейбруку, подлив тем самым масла в огонь, вовсю уже в нем бушевавший.