— Что ты тут делаешь? Кому пишешь?
Джеффри резко поднял глаза, озадаченный нотками подозрительности в голосе отца. Возможно, в другое время он и обиделся бы, раз граф Солсбери предполагает в нем дурные намерения. Но сейчас настало такое безумное время, что не знаешь, чего от кого ждать. Кроме того, Джеффри не сомневался, что недоверие отца в большей мере вызвано ужасом и отвращением к поступкам своего брата. Граф дошел до крайнего отчаяния. Возможно, когда он услышал о заговоре, то, как и Джеффри, пережил минутную вспышку разочарования из-за того, что заговор не удался. Джеффри воспринимал свое разочарование как естественное следствие его неприязни к королю. Он не ощущал за собой никакой вины, просто снова напомнил себе, что, каким бы ни был Джон, без него им будет гораздо хуже. Однако графа Солсбери такая реакция приводила в ужас. Поэтому Джеффри, отвечая отцу, оставался абсолютно спокойным.
— Сюда я пришел, чтобы обрести тишину. А пишу Джоанне. — Он пододвинул пергамент к графу. — Прочтите, если хотите.
— Прошу прощения, мальчик мой, — вздохнул граф Солсбери, сделав шаг вперед, но лишь для того, чтобы тяжело опуститься в кресло; он даже не взглянул на письмо, лежавшее на столе.
— Нас постигло нечто ужасное? — тихо спросил Джеффри.
— Нет. — Граф Солсбери посмотрел на сына. — Разоблачение целей и намерений бунтовщиков посеяло беспорядки в их рядах. Два самых опасных негодяя сбежали. Другие, Думаю, попытаются скрыть свое участие в заговоре. Мы достаточно сильны, пока они одержимы сомнениями.
— Как долго это продлится? — спросил Джеффри. — И можно ли как-нибудь усилить их сомнения и улучшить наше положение?
Бледность и напряженность исчезли с лица графа Солсбери — его радовала верность Джеффри, несгибаемые принципы сына.
— Король уже принял меры! Тебе не следует считать его трусом только потому, что он не сдержал своей печали при плохих известиях… И в этом не было никакого маневра, — поспешно добавил граф, заметив, как губы Джеффри растянулись в презрительной усмешке. — Джон действительно был расстроен, но не испуган. Он не верит, что кто-нибудь может так ненавидеть его. Ему неприятно сознавать, что люди, которые сидят за его столом и пьют его вино, способны на вероломство.
Джеффри поднялся и подошел к очагу, в котором еще горел огонь. Несомненно, отец и сам не верит в то, что говорит. Он не может не знать истинного лица своего брата. Джеффри не понимал одного: вне всяких сомнений, Джон получает нездоровое наслаждение от ненависти своих баронов. Он беспричинно оскорбляет их и насмехается над ними. Так было и когда Джеффри привез ему известие о пожаре в Лондоне. В королевстве, кишащем развратными женщинами и равнодушными, услужливыми мужьями, король, казалось, нарочно выискивал и бесчестил женщин, которые сопротивлялись, если могли, чьи мужья и отцы высоко ценили честь и целомудрие своих жен и дочерей. Когда же Джона оскорбляли, он пользовался самыми низкими способами наказания.