Леди Элинор позволила служанке хорошенько расчесать ее густые волосы и решительно отвела взгляд от оруженосца Иэна, которому, похоже, как обычно, требовалась целая вечность, чтобы раздеть своего господина. Она не стиснула зубы, не сжала кулаки, а даже поблагодарила Гертруду. Иэн не разговаривал со своим оруженосцем, рассеянно рассматривая чудесный гобелен, украшавший стену и до некоторой степени смягчавший промозглую сырость, веявшую от камня. Однако и в этом не было ничего необычного: лорд Иэн не любил болтать попусту.
Уже раздетый и готовый ко сну, Иэн взъерошил густую шевелюру оруженосца и сказал:
— На завтра приготовь мне придворное платье, Стефан.
Юноша что-то проворчал, а Иэн засмеялся и легонько ударил его по плечу, давая понять, что тот свободен.
Как только Стефан вышел вслед за Гертрудой, леди Элинор сразу же вскочила, но Иэн покачал головой, и она снова села, приступив к полировке ногтей с помощью замши на овальном кусочке дерева.
Через несколько минут послышался стук в дверь. Иэн, который уже взобрался на кровать и разлегся на мягких подушках, улыбнулся своей жене и крикнул:
— Войдите!
В комнату быстро вошла одна из фрейлин королевы Изабеллы. Она поинтересовалась весьма озабоченным тоном, все ли необходимое есть у леди Элинор. Королева может предоставить ей предметы первой необходимости, которые, возможно, леди Элинор, не предполагая, что ее путешествие прервут, отослала в Роузлинд.
— Я не такая уж непредусмотрительная путешественница, — улыбаясь, ответила леди Элинор. От нее не ускользнуло, как бегают глазки придворной дамы по ее лицу, по лицу Иэна, осматривают комнату. — Но поблагодарите королеву и передайте ей, что я очень тронута ее добротой.
Дама повернулась, чтобы уйти, а Иэн тут же сделал своей жене пикантное замечание насчет гобелена, которое заставило ее рассмеяться и весело пошутить над аморальностью мужа. Дверь, как поняла леди Элинор, не поворачивая головы, закрыли не до конца. Характерного щелчка щеколды, который так явно был слышен, когда ушел Стефан, не последовало. Леди Элинор улыбнулась мужу и сказала, что его сын несколько менее оживлен, чем до их последнего путешествия.
— Ты хочешь сказать, что он не может спокойно высидеть на месте уже более пяти ударов сердца? — язвительно спросил Иэн. — Ты уже вознесла благодарения небесам за это малое благо, дарованное нам?
Леди Элинор рассмеялась. Саймон рос сущим дьяволенком. Она и Адама считала живым, озорным ребенком, но Саймон, бесспорно, превзошел его. Не такой крепкий и сильный, как Адам в его годы, он обладал гибкостью и ловкостью обезьяны, проявляя не меньшее любопытство ко всему, нежели его брат.