Никто и не думал, что граф Солсбери воспротивится этим доводам. Ему уже почти пятьдесят, груз лет начал сказываться на нем, и он стал чаще прибегать к помощи Джеффри.
Джоанна в отчаянии взглянула на Иэна. Он одарил ее утешительной улыбкой.
— Тебе незачем беспокоиться, любовь моя! Можешь не переживать: в Англии вряд ли возникнут серьезные беспорядки.
Поскольку Джоанна ждала от Иэна совершенно другого, его искренняя речь не достигла своей цели, но рассердила леди Элинор. Она понимала, что Джоанна, вопреки всему своему здравомыслию, с радостью приветствовала бы переворот в Англии, если бы это было способно удержать Джеффри дома. Она внимательно осмотрела фигуру дочери, но ни в узкой талии, ни в маленькой высокой груди не обнаружила признаков беременности. Очевидно, девочка, как и она сама, не отличается особой плодовитостью. А это плохо. Ничто так не успокаивает душу женщины, как множество детей и младенец под сердцем…
— Но не думай, тебе не придется страдать от скуки, даже если Иэн утверждает, что в стране все будет спокойно, — сказала леди Элинор, подмигнув дочери. Она явно шутила: даже если бы на Адама возложили ответственность за вассалов Иэна, у Джоанны оказалось бы достаточно проблем с землями Элинор и Джеффри. — Я оставлю с тобой Саймона. Уж он-то не даст тебе скучать!
Лицо Джоанны просияло от радости. По сути дела, у них с матушкой почти одинаковый склад ума. Джоанна уже сожалеет о том, что не беременна. Джеффри же как будто не переживает…
Полагая, что ее бесплодие может привести к неудовлетворенности Джеффри, она несколько раз с горечью говорила ему о том, что не может подарить ему наследника. Но, вместо того чтобы проявить сочувствие, он лишь смеялся, спрашивал, не намек ли это в его сторону, и обещал стараться изо всех сил… Когда же Джеффри заметил, что Джоанна действительно встревожена, он стал серьезным и успокоил ее: пусть вспомнит свою матушку и королеву. Изабелла оставалась бесплодной семь лет, а затем в короткий промежуток времени родила королю пятерых здоровых детей.
Джоанну пугало не это. Она боялась, что Джеффри погибнет, так и не оставив ей ребенка. Брат Саймон, конечно, не мог заменить ей собственного ребенка, но Джоанна знала, что он не даст ей бездельничать и будет постоянно забавлять ее. Наблюдая за женой, Джеффри снова почувствовал острый укол ревности.
Его вовсе не раздражает привязанность Джоанны к Саймону — такого очаровательного дьяволенка нельзя было не любить. Только печалит ли жену его отъезд? Трудно судить. То она сидела молча, а теперь, кажется, совершенно успокоилась, когда Иэн заверил ее в том, что ей нечего бояться, а Элинор предложила ее заботам Саймона. Нет ничего необычного и неестественного в том, что Джоанна думает о нем как о своем защитнике: в конце концов, это первейший Долг мужа. И, конечно, она нуждается в ком-нибудь, за кем можно ухаживать, проявлять заботу… Безразлично, о ком? Только идиот может терзаться из-за подобных глупостей! У него красивая и почтительная жена, о какой можно только мечтать. Она восхитительна в постели, весела и нежна в повседневной жизни. Стоит ли придавать значение тому, что она дарит свое сердце всем любимым ею людям… а он лишь один из них? Он рад быть даже в числе тех, кому она дарит любовь… Желание царствовать в сердце Джоанны — откровенный эгоизм. Обижаться на нее за то, что она не плакала и не пыталась отговорить его от похода на Францию? Джеффри должен идти на эту войну. Муки расставания превратятся в сущий ад. Он не хочет, чтобы его жена проливала слезы. Чего же тогда он хочет?!