Ариадну удивило такое внимание к ее чувствам. Но прежде чем она успела сказать, что испытывает не столько страх, сколько печаль, потому что пострадать должны те, кого она любит, Дионис отложил палочку, которую до сих пор вертел в пальцах, и вперил взгляд в свои пустые ладони.
— Не бойся, — проговорил он, когда серебристый шар возник меж его пальцев. — Подойди.
Дионис еще не договорил, а Ариадна уже поднялась и, обогнув маленький стол, встала на колени у его ног. Он взглянул на нее сверху вниз, заглянув в самую глубину бесстрашных доверчивых глаз.
— Это заклинание приведет меня к тебе, как только в том возникнет нужда. Что бы ни грозило тебе — Позови, и я тотчас приду. Но не злоупотребляй этим.
Говоря, он коснулся серебристым шаром макушки Ариадны. Она ощутила, как Сила струится по ней, холодком щекоча кожу, серебристой мглой окутав грудь, проникая внутрь... пока наконец не истаяла, вспыхнув на миг меж ее пальцев.
— Нет-нет, — заверила она. — Я буду осторожна. Я Позову, только когда придет время благословлять гроздья или давить их... Или в смертной нужде. — Тут она опустила голову, закусила губу и наконец, умоляюще протягивая руки, вскинула глаза. — Но... но неужели я никогда не смогу Позвать тебя просто так? Просто потому, что люблю тебя? Ради той радости, что ты даришь мне, бывая со мной? Никогда?
Губы Диониса искривились, словно от боли, но через миг он рассмеялся.
— Просто ради любви и радости?.. Что ж, и то, и другое неплохие вещи, и моя жрица должна любить меня и находить во мне радость. Так что — Зови. Но не каждый день и даже не каждый месяц. Два-три раза в год... скажем, на твой день рождения, на именины... Призови меня — и, если у меня не будет других дел, я приду.
— Благодарю тебя! Благодарю!..
Щелкнув Ариадну по носу, Дионис знаком отправил ее назад на подушки и принялся объяснять, как они будут благословлять лозы. Для начала, заявил он, ей надо переодеться во что-нибудь без оборок, не то они станут цепляться за каждый сучок. Она показала, что у нее есть, и он выбрал юбку из белой шерсти и пару крепких сандалий. Потом он рассказал, что они будут делать. Ко времени, когда он закончил объяснения, на подносе и в амфоре почти ничего не осталось, а сумерки превратились в настоящую ночь — и Дионис, щелкнув пальцами, зажег ближайшую лампу.
По зову Ариадны пришли жрецы и жрицы и принесли с собой свечки, которыми, с разрешения Диониса, зажгли остальные лампы. Ариадна увидела, что они одеты в лучшие, почти не ношенные одежды, с едва заметным узором из виноградных гроздьев и лоз, — и вспомнила, что обещала представить их Дионису. Она подозвала их, и они выстроились перед богом. Они скованно приветствовали его жестом, после чего застыли, затаив дыхание.