- Я все думаю,- сказал он вслух,- если бы мы копили...
- Нам никогда не накопить пяти тысяч долларов.
- Знаю,- смиренно произнес он.- И все-таки, как подумаешь... Разве не было бы замечательно войти к нему и сказать: "Вот, Пабло, держи пять тысяч! Дай нам море, песок, это небо - любую старую вещицу, что сам пожелаешь, мы будем счастливы..."
Погодя, жена тронула его руку.
- По-моему, тебе пора искупаться,- сказала она.
- Да,- ответил он.- Пожалуй, пора.
Белое пламя брызнуло во все стороны, когда он врезался в воду.
Всю вторую половину дня Джордж Смит с громким плеском нырял в океан и вновь выходил из него вместе с другими, то распаренными солнцем, то освеженными морем людьми, которые на закате, когда кожа их уподобилась цветом вареному раку, или поджаристому цыпленку, или индейке, разбрелись по своим пряничным отелям.
Берег опустел. Километр за километром - никого, если не считать двоих. Один из них - Джордж Смит; перекинув полотенце через плечо, он совершал свое паломничество.
А в другом конце берега одиноко шел в вечерней тишине второй человек приземистый, коренастый. Его загар был темнее, бритая голова - цвета красного дерева от солнечных лучей; на смуглом лице светились глаза, чистые и блестящие, как вода.
Итак, сцена подготовлена, через несколько минут двое встретятся. Судьба в который раз взяла на себя роль распорядителя неожиданностями и сюрпризами, встречами и расставаниями.
А два одиноких скитальца даже и не помышляли о незримом потоке совпадений, что обступает человека с любой толпой, в каждом городе. Им не приходило на ум, что человек, который отваживается нырнуть в этот поток, возвращается на поверхность с полными руками чудес. Подобно большинству людей, они пожимали плечами над этаким вздором и предпочитали оставаться на берегу, доколе судьба сама не окунет их с головой.
Незнакомец остановился. Один. Озираясь вокруг, он видел свое одиночество, видел волны чудесного залива, видел солнце, скользящее вниз сквозь последние краски уходящего дня, потом обернулся и приметил в песке какую-то щепочку. Это была всего-навсего тонкая палочка от давным-давно растаявшего лакомого облачка - лимонного мороженого. Он улыбнулся и поднял палочку. Огляделся еще раз, удостоверяясь в своем уединении, снова нагнулся и легкими, нежными движениями стал делать то, что умел лучше всех на свете.
Он рисовал на песке удивительные фигуры. Вот готова одна, он отошел в сторону и, не отрывая глаз от песка, всецело поглощенный своим занятием, рисует вторую... третью... четвертую... пятую... шестую...