Тихий стон донесся из-за занавески, закрывающей вход в водительскую кабину. Марк зарылся головой в подушку. Стоны сделались чаще и громче, к ним добавились прерывающееся: «Еще, пожалуйста, еще, Джессика» и «О, Роджер». Затем к стонам добавился характерный ритмичный скрип матраса, вздохи, шепот — звуки наслаждения. Марк закрыл глаза, но от этого стало только хуже. Перед его мысленным взором появилась Клер, которая была с ним, хотела его, наслаждалась, требовала еще и еще…
— Роджер! — Крик Джессики сделал достоянием всех ту вершину блаженства, к которой сумел подвести ее молодой муж.
Марк стиснул зубы и постарался не думать о том, что происходило в кабине и что он хотел бы делать с Клер. Это надо же быть таким идиотом! Из-за чего он так разозлился и назначил Нэнси свидание? Завтра же он скажет ей, что ужин отменяется. Он обязательно реабилитируется и в своих глазах, и в глазах Клер.
Ритмичное поскрипывание кровати в водительской кабине возобновилось. Роджер молод, это может продолжаться часами. Марк положил подушку на голову, но его мысли неизменно возвращались к Клер, он вспоминал каждое ее слово, каждое движение. Диван, казавшийся пять минут назад королевским ложем, постепенно превращался в камеру пыток.
Клер лежала в темноте и покорно ждала, когда наступит утро. В такой опасной близости к Марку ее сознание отказывалось отключаться. Она различала каждый звук в салоне: от методичного похрапывания Лестера до сонного бормотания Дэнни. Почему-то сейчас они казались особенно громкими и раздражающими. Роджер и Джессика наконец-то взяли тайм-аут в наверстывании упущенного медового месяца. Сейчас они молчали в изнеможении. Слава богу.
Марк, ты спишь? — тихо спросила Клер и повернулась к нему, не дожидаясь ответа. — Я не могу заснуть, — она тяжело вздохнула.
— Попробуй посчитать овец.
— Пробовала, не помогает.
— Вспомни какую-нибудь сказку. Я ни одной не знаю.
— Да ладно, не может быть, — он повернулся на спину, — хоть одну ты должна знать. «Золушку» там или «Белоснежку». Что тебе рассказывала мама, когда ты была маленькая?
— Мама никогда не рассказывала мне сказок. Она всегда была занята. — Клер начала скатывать комочек из афганской шерсти. — Сколько себя помню, я всегда ложилась спать сама.
— Да, а Эйб был, наверное, тот еще сказочник.
— Скорее, он увлекался фольклором. Кое-что ты слышал.
Чувство покоя охватило ее. Постепенно все тревоги и обиды прошедшего дня начали отступать. Казалось, мир замкнулся вокруг них, оберегая возникшую духовную связь. Она перестала думать про Нэнси, забыла обещание держаться от Марка подальше. Сейчас она чувствовала себя маленькой, одинокой девочкой рядом с сильным, спокойным мужчиной, готовым выслушать и утешить ее.