Он слышал, как Хант молится о спасении его души. «Хороший человек», — подумал Смит. Он с честью вынес первые трудные недели, когда их атаковали дикари, преодолел болезни, унесшие многих, и суровую погоду. И все время оказывал помощь и нес утешение своей все уменьшавшейся пастве. «А теперь он расхваливает Господу мою душу, — подумал Смит. — Что ж, по крайней мере в этот раз меня отправляют должным образом, а не под погремушки Паухэтановых служителей дьявола».
Преподобный Хант прочел длинную молитву о прощении. Когда рабочие наконец подошли к Смиту, они избегали встречаться с ним взглядом. Стыд заставил их обращаться с ним грубо и пренебрежительно. Хотя Смит шел гордо, с высоко поднятой головой, они толкали и даже пинали его, оставляя следы льдистого снега на его штанах и камзоле. Пока его вели по холодной земле, он видел Покахонтас и ее людей, стоявших тесной кучкой на прежнем месте, подобно вмерзшим в землю цветным статуям.
Под центральным деревом он взглянул в лицо равным себе. Еще раз он напомнил им обо всем, что сделал для колонии, но его товарищи по совету смотрели в сторону, плотно сжав губы. Никто не посмотрел ему прямо в глаза. Один лишь его верный друг Перси выказывал сочувствие. Рэтклиф собственноручно ухватился за толстую веревку, свисавшую с ветки, и проверил, хорошо ли закреплена петля. Затем, щелкнув суставом кисти, набросил ее на шею Смита. Смит почувствовал запах отсыревшей пеньки и вспомнил о десятках повешений, которым был свидетелем. «Меня удавят, как простого воришку», — подумал он.
— Подожди, капитан!
К собравшимся под деревом направлялась Покахонтас. Она в упор смотрела на Рэтклифа, который пододвигал табурет и знаком предлагал Смиту забираться на него.
— Капитан Смит мой особый подопечный, — сказала она на ломаном английском. — Он также приемный сын моего отца, великого вождя Паухэтана. Если ему причинят вред, я не отвечаю за действия своего отца.
Рэтклиф твердо взглянул на нее:
— Принцесса Покахонтас, я со всем уважением заявляю, что это дело вас не касается, равно как и вашего отца, короля. Этого человека справедливо судили по нашим законам и признали виновным.
В этот миг тишину разорвал грохот пушки. Звук прокатился, отражаясь от стен форта, как раскат грома летним днем. Все сорок человек замерли, прикованные к месту. Это могло означать только одно: в гавань входил корабль.
Дисциплина нарушилась. Рабочие бросились на берег, размахивая шляпами и крича. В суете Памоуик, повинуясь взгляду Покахонтас, проскользнул и быстро снял с шеи Смита петлю.