— Это не любопытство, отец. Я хочу помочь тебе, я хочу помочь прогнать их до того, как наступит лето и придет время...
— Жертвоприношений, — сумрачно закончил за нее Паухэтан. — Мы все этого хотим. Но что мы можем сделать, моя Маленькая Озорница? Ты еще даже не женщина. Это дело мужчин. Ужасно, когда приходится приносить жертвы. Никто из нас не хочет, чтобы это случилось. Но минуют четыре луны, прежде чем соберутся жрецы. Мы должны думать и наблюдать, прежде чем напасть на грязных людей.
— Тогда позволь мне следить за ними для тебя. Мои глаза остры, и слух тоже. И то, что я пока девочка, может, даже лучше. Я пройду там, где не пройдут мужчины. Бледные люди при мне скажут что-то, о чем никогда не заговорят в присутствии воинов. Я смогу уговорить их.
— Ты не сможешь понять их странные звуки, — заметил Паухэтан. — Да, это правда, Озорница, все знают о твоем остром уме, но ты пойдешь к грязным только вместе с людьми Починса.
Он задумчиво хмурился.
— С людьми Починса?
Починс был ее братом и старшим из сыновей Паухэтана.
Паухэтан бросил на нее быстрый взгляд.
— Починс самостоятельный правитель. Тассентассы приплыли из-за моря и высадились на земле Вовинчо, но люди Вовинчо загнали их назад на их большие каноэ. Вчера вечером гонцы принесли весть, что они продвигаются к землям Починса.
— Тогда разреши мне отправиться в Кекоутан, отец, — с надеждой взлетел голос Покахонтас. — Я могу навестить Починса и его людей. Я знаю дорогу в Кекоутан, я легко найду ее.
— Я думал послать Секотина, — ответил ее отец, — и Памоуика.
— Мы можем пойти все трое. Они возьмут меня, если ты скажешь им.
— Слишком много — просить их отправиться в такое путешествие с младшей сестрой. И монаканы могут все еще быть поблизости. — Паухэтан остановился и задумчиво посмотрел на дочь. После долгого молчания он продолжил. — Ты мое любимое дитя, Покахонтас, и я не делаю из этого тайны. Ты скоро станешь женщиной, и в отношении тебя у меня большие планы. Может быть, в этом походе ты многому научишься. Я поговорю с Памоуиком. Ты пойдешь. Но помни, эти чужеземцы отвратительны. Я презираю их, и ты тоже должна. Ты идешь не нападать на них, а наблюдать и слушать, чтобы обо всем рассказать мне. Никогда, никогда не теряй бдительности. Думай о них как о своих врагах. Помни, что ты станешь вождем племени, и все время веди себя как подобает.
— Отец, я никогда этого не забываю. Я постараюсь для тебя. Ведь я твоя дочь!
Довольный, Паухэтан широко улыбнулся.
Разными тропками Покахонтас проскользнула к дому, где спал ее отец. Любимые жены Паухэтана и несколько неженатых и незамужних детей, которых он держал при себе, тоже спали здесь. Это было длинное строение — в рост десяти человек от края до края. Она пробралась через помещение мальчиков туда, где спали девочки — в центр дома. Часть дома была отведена женам, а еще дальше — помещение с отдельным входом — отцу.