Она опять скользнула в сон, а когда проснулась, небо уже было не голубым, а бархатисто-черным. В голове мелькнуло — как это потемнело так быстро? Но она теперь знала только то, что плеск волн совсем рядом, отдается в ушах, а сама она лежит на мягком песке, и ее тело больше не принадлежит ей, а принадлежит этому человеку, который играет на нем, как на флейте.
Теперь, когда снизу ее освежала прохлада, лихорадка в теле утихла, но глубоко внутри нее возникло острое желание, другая жажда, такая сильная, что она не знала, сможет ли ее выдержать. И она вдруг услышала, что умоляет его — она, Покахонтас, которая никогда и ни о чем не молила. Она ощутила его присутствие рядом с собой. Склонился темный силуэт его головы, он ждал, а его руки снова играли с ее телом, и она осознавала, что все больше попадает под его власть. Она словно издали слышала свой голос — свои вздохи и стенания, — остановится ли она когда-нибудь? Она мысленно закричала, моля, Ахонэ, о, Ахонэ, пока не почувствовала его движения. Он начал медленно, погружаясь все глубже, проникая в нее все дальше. Ритм его движений был неторопливым, сильным и нежным, неспешнее плеска воды у их ног, и она вцепилась в него, будто в нем одном сосредоточился мир ее чувств и бьющееся в ней желание.
Она больше ничего не видела и не слышала в черноте ночи. Только чередовались сознание и бессознательность. Она чувствовала под собой то камешки, то траву и мох, то оказывалась в воде, доходящей до груди. Потом снова под ней был песок, но это длилось недолго, она кричала от восторга, охватывавшего ее тело. И, затмевая все ее чувства, в ней нарастал отклик — соединение чувственности, яростного желания и экстаза.
С первыми лучами рассвета он отпустил ее, но оставался рядом и ждал. Он взял ее за руку, и они вместе медленно пошли по тропинке назад. Она вдруг поняла, что так и не увидела бухты.
Великий вождь смотрел на свое любимое дитя. Покахонтас видела, что теперь он воспринимает ее по-иному. И говорит с ней, как с женщиной, а не как с юной девушкой. «Неужели отпечаток женственности на мне настолько силен?» — подумалось ей.
— Покахонтас, я хочу, чтобы ты забыла об этих тассентассах. Я хочу, чтобы ты собирала дань, пока не станешь женой Кокума. А после твоих первых родов я повышу твое положение. Никого из своих дочерей я не делал вождем племени. Я считаю, что ты самая достойная, самая умная. Я дам тебе указания и чувствую, что ты будешь в состоянии управлять своим племенем.
— Спасибо, отец. Очень приятное предложение.
Покахонтас улыбнулась. Но мысль о Кокуме и его власти над ее телом заставила ее вздрогнуть. Как объяснить отцу, что все равно что-то в Кокуме ее настораживает, хотя он добр и внимателен к ней. Да, Кокуму достаточно только тронуть мочку ее уха, как она уже готова прыгнуть к нему на колени, объятая лихорадкой страсти. И тем не менее, она не чувствует ничего, кроме удовлетворения тела. В самой сокровенной глубине своей души она осталась напуганной тем, как он отделяет ее внешнюю суть от внутренней.