В разговоре выходило, что более революционные исследователи больше предлагали, а Агафонов и Сапелко все оспаривали. Сами же бессмертия не обещали. При слове же «бессмертие» лица делали вежливо-саркастические. А при слове, скажем, «мышьяк», вы сами себе представьте их лица. Стволовому авангардисту Тепляшину, которому, может быть, даже и семьсот лет уже, мышьяк тоже не нравился.
Вот она – диалектика. Сторонники антинаучной медицины полагают бессмертие в разной мере реальным. И этим опровергают традицию. Традиция такова, что результатом каждой жизни становится смерть.
Стороннники же официальной рутинной медицины, люди в белых халатах, которые с тетрациклином наперевес, – утверждают и упрочивают стопроцентную смертность индивидуума как конечную перспективу любого лечения. И в силу этого становятся непреклонными традиционалистами.
– Живицу бы еще попробовать применить, – советовал в это время генерал. – Живицу привозят из Алтая. Нет-нет, это не прополис. Это минеральное соединение, неорганическое. Но очень действенное.
Чувствовалось как-то, что в интересах драматургии этой встречи надо генерала отключать. Пока он до уринотерапии не докатился со своей живицей. Доктор Сапелко, болезненно переживавший наметившуюся негармоничность происходящего, принялся покашливать в кулак. Докашлялся – посмотрел на него Сечин, а за ним и президент.
– Может быть, подумать об отдыхе для пациента, – Сапелко из вежливости говорил о якобы неизвестном пациенте отстраненно. Мол, не знаем, о ком речь, да и знать не хотим. Это же просто теоретические рассуждения, не правда ли? – На двадцать четыре дня в обычный советский санаторий. И процедур побольше, а телефонных звонков поменьше. А визитеров вообще никаких. Общение только с медперсоналом. Нянечки живо на ноги поставят. Дело у пациента, предположительно готового глотать серу с ртутью, конечно же, в нервах. Стресс самый обычный. Описанный в специальной литературе многократно. Стресс, независимо от качества и количества интеллектуальных проблем, носит характер эмоциональный. Разочарование, постоянная тревожность. Надо разгрузить кору головного мозга, она не будет возгонять гипоталамус, гипоталамус не будет постоянно мобилизовывать организм, доводить его до стресса.
– Коллега прав, – вступил нейрохирург Агафонов. Как хирург он был прямым и решительным человеком. Вполне хирургическим был и приведенный им пример.
– Эмоциональный мир настолько же необходим, насколько опасен. Организм без эмоционального мира сохраняет важнейшие жизненные функции. В опытах, при удалении у крысы коры головного мозга, подопытные животные сохраняли репродуктивную функцию: оплодотворение, нормально протекающие роды и кормление потомства. Это блестяще иллюстрирует, что гипоталамус справляется с основными функциями организма вообще без высшей нервной деятельности. И наоборот, если крысу подвергатъ сильному эмоциональному стрессу, постоянному перенапряжению, например, с помощью интенсивных звуков, то в опытах происходит выключение репродуктивное, повышение артериального давления, другие виды дисфункции. Отсюда вывод: эмоциональные стрессы, возможно, первая причина сокращения срока жизни. В этой связи, если позволите, разговоры о живице, мышьяке и ртути уже сами по себе свидетельствуют о целом ряде расстройств психики. Прием же этих веществ будет нефизиологичным ответом на эти расстройства.