— Я нашла свое место в доме. И сделала немалые успехи в ведении хозяйства.
Старик злобно рассмеялся ей в ответ:
— Ваше главное место — в моей постели. Запомните это, мисс!
Кэролайн ничего не сказала на это. Она привыкла к подобным угрозам со стороны мужа, служившим традиционным окончанием их разговоров. Ему, казалось, доставляло несказанное удовольствие мучить ее рассказами о тех мерзостях, которые он заставит ее проделывать, как только заживет его нога.
— А если вы надеетесь и после этого уклоняться от своих обязанностей... — он снова расхохотался, вытирая углы рта тыльной стороной ладони. — Моя нога болит с каждым днем все меньше. Подойдите-ка сюда, пощупайте сами. Видите, мозоль, где срастаются кости, становится тверже.
Кэролайн знала, что это было проявлением малодушия с ее стороны, но не могла заставить себя приблизиться к Роберту. Вместо этого она поспешно пробормотала что-то о том, как ее помощь необходима в саду, и бросилась к двери. Вдогонку ей раздался оглушительный хохот, и громовой голос, от которого, казалось, задрожали стены дома, пророкотал:
— Скоро, мисс, очень скоро!
Хотя она ненадолго задержалась в коридоре, чтобы справиться с охватившим ее волнением и подступившей к горлу дурнотой, Садайи и Валини, когда она появилась в огороде, взглянули на нее с тревогой.
— Неужели Мэри хуже? — спросила Садайи, укладывая кабачок в поясную сумку.
— Нет, наоборот, она выглядит гораздо лучше, — Кэролайн туже подвязала ленты чепца под подбородком, неторопливо приближаясь к женщинам меж рядов кукурузы. Она сняла свою сумку с крюка, вбитого в кухонную стену, и принялась наполнять ее, работая бок о бок с дружелюбными индианками. Они разговаривали о погоде, слишком теплой для этого времени года, и обе чероки делились с Кэролайн своим беспокойством, смогут ли нынче их мужчины заняться зимней охотой... Или им придется идти на поле брани.
Заботы женщин не оставили Кэролайн равнодушной. Ей так хотелось бы утешить их... и самое себя. Разговор этот слишком взволновал ее, и она решила сменить тему.
— Садайи, — спросила Кэролайн, когда они дошли до конца очередного ряда, — ты знала мать Раффа?
— Мать Ва-йя, Алкини, была родом из другого селения, но я знала ее.
— Она была очень красивой, — сказала Валини.
— Эй? — Садайи скорчила гримасу, с неодобрением глядя на Валини. — Ты не могла ее видеть, ты слишком молода.
— Зато я слыхала о ней, — возразила Валини.
— Валини говорит правду. Она была настоящей красавицей.
— Долго она жила в Семи Соснах?
— Я не знаю. Говорят, она поселилась здесь, чтобы стать женой змеи, которая лжет.